Игрушка для мажора
Шрифт:
Марк вскакивает на ноги и начинает нарезать по гостиной круги.
— Выходит, что Калугины тоже пытались подделать результаты — возможно, даже подделали — отсюда его уверенность в вашей совместимости. Если мы сможем это доказать, они не станут выдвигать официальных обвинений, потому что последствия заденут и их семью тоже.
— И как же нам это сделать? — спрашиваю, в основном, Ярослава, потому что он как-то подозрительно притих.
— Если они пытались подстроить это в стенах «Утопии», то там должен был остаться файл с подделанными результатами.
— Да, вот только
— Вы серьёзно думаете, что от него не избавились? — фыркаю. — Это же прямая улика для обвинения!
— Он может удалить его хоть тысячу раз, — улыбается Яр. — Но в «Утопии» есть программа, которая фиксирует все действия — в том числе и удалённые. Нам нужно всего лишь найти в программе этот файл и восстановить его.
— Так чего мы ждём? — поднимаюсь на ноги.
Ярослав подходит ближе и осторожно обнимает за талию — боится, что снова оттолкну.
— Полегче на поворотах, Пуаро. — На губах парня растягивается моя любимая кривая улыбка. — Мы сами с этим разберёмся. Твоя задача ходить с несчастным видом и ненавидеть весь дом Поляковых.
— Почему ты раньше мне всё не рассказал?
— Потому что обида и разочарование на твоём лице должны были быть настоящими.
— Тогда зачем сейчас рассказал?
— Потому что… Чёрт возьми, я боюсь потерять тебя.
Прижимаюсь лбом к его плечу — вот теперь это мой Ярослав.
Но у меня всё ещё остался вопрос.
— А какая выгода отцу Вадима устраивать эти разборки? Вряд ли ему так важно, какая из девушек с периметра будет рядом с его сыном на время учёбы…
Яр запускает ладонь в волосы и активно их ерошит; а после ещё и по лицу проводит, и я понимаю, что ему всё происходящее тоже надоело.
— В следующем году будут проводиться выборы заместителя мэра нашего города; и если люди узнают, что мой отец причастен к незаконным махинациям, никто не станет выбирать его снова. А вот для Калугина-старшего это отличный шанс подняться, заняв место отца.
— Страшно подумать, в какое крысиное гнездо я могла попасть, — качаю головой. — Конечно, я и здесь не сказать, что бы была окружена друзьями…
— Намекаешь, что со мной тебе хуже, чем могло бы быть с Калугиным? — вскидывается Поляков.
— Ой, да ладно тебе! А то сам не помнишь, как вёл себя со мной несколько месяцев!
— О’кей, проехали, — машет рукой Марк. — Вы свои разборки можете и до дня свадьбы приберечь. Я постараюсь выяснить через отца, по каким дням Калугина не бывает в «Утопии», чтобы можно было в его кабинет попасть. А вы двое тем временем ведёте себя и дальше как два идиота и стараетесь не палиться, идёт?
— Спасибо, дружище.
Парни обнимаются, похлопывая друг друга ладонями по плечу, после чего Марк уходит на второй этаж, а в моей голове надоедливой осой крутится это словосочетание «до дня свадьбы».
— Что будем делать? — устало интересуюсь.
Марк ведь не серьёзно про свадьбу сказал?
Мысленно хлопаю себя по щекам и пытаюсь вернуться к насущным делам.
Я видела много разных фильмов с детективной подоплёкой, но никогда не думала,
— То же, что и раньше — я тебя игнорю, а ты меня ненавидишь, — подсказывает Яр, падая на диван и закидывая ноги на спинку.
— А если мне захочется тебя пожалеть? Или я не смогу заснуть ночью?
— Исключено. До тех пор, пока не найдём файл, мы с тобой друг к другу больше чем на метр не подходим.
— А можно я тогда хотя бы у родителей поживу? Ты же знаешь, что из меня актриса та ещё — твой отец сразу меня раскусит!
— Послушай, — подскакивает ко мне и берёт моё лицо в ладони. — Нам нужно подождать всего пару дней. Мы с Марком проникнем в офис Калугина, получим доказательство подлога, и всё станет, как раньше.
Я даже представить себе не могла, насколько все эти взрослые проблемы могут выматывать; когда дети говорят, что хотят поскорее вырасти и стать самостоятельными, они просто не понимают, чего просят — просто добровольно отказываются от времени, когда от твоих решений ничего не зависит. Когда ты никому ничего не должен, и можешь просто быть самим собой, а не сражаться за то, во что веришь, и что любишь. Конечно, влюбиться в парня с периметра было бы много проще: его родители точно не были бы против наших отношений, да и самого парня вряд ли пришлось бы перевоспитывать. Но я уже влюбилась в мажора на свою голову, и при всём желании не смогу променять его на кого-то другого.
Мы ещё около получаса сидим в доме Марка в обнимку; оказывается, о нём никто не знал, потому что родители не контролировали расходы сына, который решил воспользоваться этим и сварганил себе тайную штаб-квартиру на границе с периметром. Формально этот дом, снаружи выглядящий как среднестатистическое жилище периметра, к нему и относится, но это только на руку. После Ярослав подвозит меня до центра и высаживает возле парка, предварительно проверив, чтобы поблизости не оказалось знакомых, и уезжает. Я не готова пока идти домой и снова видеть весь этот балаган, поэтому падаю на ближайшую скамейку и позволяю себе хотя бы пару минут ни о чём не думать. Вот бы было здорово, если б можно было собрать вещи и куда-нибудь уехать на пару денёчков — без разницы, куда, лишь бы подальше. Но в таком случае я брошу Ярослава, а ведь я обещала быть рядом…
Вздыхаю и плетусь в сторону дома Поляковых; сейчас почти пять, а у меня снова эта домашка по дурацкой математике, и Ярослава не будет рядом, чтобы помочь мне. Я приползаю в начале шестого, быстро перекусываю на кухне — парня нигде не видно — и иду к себе, чтобы позвонить Карине и узнать, не разбирается ли она в математике. И на моё счастье девушка соглашается помочь мне решить примеры прямо по телефону, попутно пытаясь объяснить, но мне всё было как об стенку горох. С домашкой я в общей сложности просидела до половины первого ночи, но сна не было ни в одном глазу, и я включила ночник, подаренный Ярославом: с ним было как-то проще представить, что парень рядом, если закрыть глаза. По комнате плавно и тихо плыли звуки Поляковской песни, которая потихоньку меня убаюкивала, и я, наконец, провалилась в сон.