Игрушка для мажора
Шрифт:
— Это всё была часть плана, тебе ясно?
Это он меня или себя пытается убедить?
— И почему же я тебе не верю?
Нет, врал-то он очень убедительно, а вот его вспыхнувшие при этом огнём глаза, и нервно дёрнувшиеся губы говорили об обратном.
— Это твоя проблема, которая меня не касается, — пожимает плечами.
— Конечно, я ведь должна любить тебя, быть рядом и безоговорочно доверять, в то время как ты можешь вести себя как скот, — выплёвываю желчь. — Проваливай из моей комнаты.
— Это мой дом, — смотри на меня в упор сверху вниз. — Я хожу, где хочу. И будь осторожна со словами: сегодня ты спишь
Его челюсть сжимается, когда он смотри на меня, будто Ярослав пытается сдержаться и не сказать ещё что-то, но это хорошо, потому что помоев мне уже хватило. Он выходит в коридор, громко хлопнув дверью, и я автоматически съёживаюсь и обнимаю себя руками, чтобы защититься от реальности, но в итоге меня кое-как спасает от неё одеяло, которое я натягиваю по самую макушку. Это же какая-то бессмыслица, разве нет? Хотя, может, это просто я — набитая дура, не осознающая уровень человеческого бессердечия, которое позволяет так убедительно сыграть влюблённость?
Вытаскиваю из-под одеяла руки и включаю ночник — как сделал это Поляков в прошлый раз; рассматриваю со всех сторон кольцо, которое он подарил мне, и мне начинает казаться, что я что-то упускаю из вида — что-то важное. Он ведь мог просто «напеть» мне про то, что бесконечно любит, кормить обещаниями про вечную защиту и заботу, но он ещё и подарки мне делал, и это выглядело нелогичным. Чего я не заметила?
Как ни стараюсь, заснуть не могу, хотя ещё совсем недавно едва могла стоять. На часах почти три ночи, а я лежу в темноте, пялюсь в потолок и пытаюсь не дать своим мозгам свернуться в узел. С остервенением откидываю одеяло и делаю ту самую глупость, которую девушки обычно делают, когда их всё достало — отчаянную и совершенно невменяемую. Поднимаюсь на второй этаж и тихо толкаю дверь в комнату Ярослава; не без зависти пару секунд наблюдаю за тем, как он спит — из источников света здесь только луна, заглядывающая в окна — а после осторожно забираюсь к нему под одеяло. Утром наверняка у меня из-за этого будут проблемы, но мне сейчас нужно чувствовать этого идиота рядом: может, он хоть во сне проболтается об истинных мотивах своего поведения. Ярослав будто чувствует, что я здесь; он обнимает меня, ни разу при этом не проснувшись, и это говорит мне больше, чем любые его слова.
Как бы заставить его признаться в том, что происходит на самом деле?
10 октября 2019 года, четверг
— Какого чёрта ты здесь делаешь?!
Секунду назад я ещё видела сон, а теперь резко сажусь и пытаюсь понять, где я. Ярослав буквально выпрыгивает из-под одеяла — наверно, целую вечность пытался выпустить меня из рук — и раздражённо ерошит волосы.
— И тебе доброе утро, — хмуро отвечаю, заваливаясь обратно на подушку. — Ночью ты не был против, чтобы я спала рядом.
— Если бы ты меня спросила, я вышвырнул бы тебя в окно.
— Да неужели? Тогда почему обнял меня, когда я легла? Знаешь, обычно люди не обнимают тех, кого ненавидят.
— Мне плевать, что ты об этом думаешь, ясно? Проваливай уже отсюда к чёртовой матери!
Я чувствую усталость; не физическую, а моральную, потому что эти эмоциональные качели уже вытрепали все нервы. То ненавижу тебя, то люблю, то снова ненавижу, но при этом не прочь потискать тебя, прикрывшись бессознательным
— Мне надоело, что ты корчишь из себя Билли Миллигана, понял! — Откидываю одеяло и встаю с постели, старясь, чтобы мой взгляд в сторону Полякова был как можно более холодным. — Я даю тебе последний шанс, чтобы рассказать мне всё, когда вернусь из универа. Если сегодня вечером не объяснишь, почему ведёшь себя как законченный придурок, можешь забыть о моём обещании!
Такие родные зелёные глаза напротив были полны раскаяния, но я не узнавала сегодня их хозяина. Конечно, его характер всегда был не сахар, но мне казалось, что мы научились быть друг для друга надёжной опорой и поддержкой, когда весь мир ополчился против нас. Другие сибариты из ближнего круга Ярослава смотрели на меня с презрением, но он смог заглянуть глубже — так же, как и я. Я влюбилась в человека, в которого не должна была влюбляться — об этом говорил каждый шелест листвы и дуновение ветра; влюбилась, потому что верила — мои чувства взаимны.
А сегодня он впервые сделал мне по-настоящему больно.
Нет, он и раньше пытался меня задеть, унизить, оскорбить — одним словом, сделать что угодно, чтобы указать на мой низкий социальный статус и моё место в его жизни. Но это было до того поцелуя на крыше и его ночного признания в том, что без меня у него ничего не получается, которые изменили буквально всё. Я поверила, хотя родители и лучший друг уверяли, что он сделает мне больно; я поверила, когда другие сибариты смеялись, утверждая, что Ярик «поиграет и бросит»; поверила, невзирая на убеждения лучшей подруги о том, что рано или поздно Поляков разобьёт моё сердце.
Поверила!
И неужели ошиблась?
Вылетаю из его комнаты, чтобы быстро вернуться в свою и привести себя в порядок; на кухне прошу тётю Валю приготовить мне что-нибудь с собой и уношусь из дома до того, как спустится Ярослав.
Не хочу снова видеть его недовольное лицо.
По выражению моего собственного лица Карина с лёгкостью догадывается о причинах, и её глаза буквально выкрикивают фразу «Я же тебе говорила!». Но я не в настроении препираться, поэтому просто иду рядом и слушаю её болтовню о том, что «Утопию» пора разнести в щепки. Ярослав снова пропускает пары, и я облегчённо вздыхаю: нам обоим нужно остыть перед разговором.
Если он вообще собирается мне что-то рассказывать.
Дурацкая математика со своими линейными уравнениями доводит до инфаркта, потому что меня вызывают к доске решать пример. Я слышу эти любимые многими преподавателями фразы о том, что таких, как я, «надо было выпускать из школы со справками, а не аттестатами» и «Ноль — это ваши знания по данному предмету, а не ответ». На своё место возвращаюсь красная, как рак, и одновременно в край раздражённая, потому что не обязана была рождаться с учебником по алгебре вместо мозгов.
К концу учебного дня я выжата, словно лимон; Карина ловит меня в коридоре и тащит в столовую, чтобы немного перевести дух — ну и потому, что нам обеим не особо хотелось возвращаться домой к своим самовлюблённым тиранам. Она пытается растормошить меня смешными рассказами из своей жизни, и за это я ей искренне благодарна, но когда у тебя в собственной жизни сплошная неопределённость и страх перед будущим, ничто не способно отвлечь.
— Как насчёт провести выходные в доме моих родителей? — неожиданно предлагает.