Игры богов
Шрифт:
– К храму, сволочи, – подхватили десятники. И Сухарь тоже закричал:
– К храму!
– К храму! – попытался еще раз крикнуть сотник, но в шею чуть повыше медного панциря воткнулась стрела.
Рухнуло еще несколько человек. Справа от Щуки завизжал Шкелет, пытаясь вырвать стрелу из груди. Изо рта Шкелета вдруг брызнула кровь, и он упал. Щуку толкали, кто-то продолжал командовать, но рыбак смотрел, как человек, получив в грудь стрелу, падает лицом вниз и на спине его начинает вздуваться шишка, проступает кровь и появляется наконечник стрелы,
Лучники Проклятого города стояли поперек улицы и, даже не пытаясь прятаться, посылали стрелу за стрелой в накатывающуюся толпу. Но лучников было всего десятка три, и видели их только те, кто был в первых рядах атакующих. Остальные просто бежали вперед, к храму, как приказывали старшие, толкая перед собой тех, кто видел опасность и даже успел испугаться.
Последние стрелы были выпущены в упор, а потом лучников просто растоптали.
– Вперед!
Щука оглянулся. Слева были Крюк и Блоха, они пытались вытащить стрелу из плеча Горластого, а тот кричал что-то, размазывая здоровой рукой кровь по лицу. Что-то кричал и Сухарь.
Дома, – понял Щука. Нужно проверить дома, чтобы никто не мог ударить сбоку. «Только вот меча нет, – подумал Щука. – Обронил… Нужно найти, нужно…»
Полыхнуло возле храма, словно кто-то бросил факел в бочки со смолой…
– Быстро давай! – крикнул Сухарь, размахивая топором.
Щука подобрал с брусчатки чей-то меч. Хотел взять шлем, но не успел – кто-то из бегущих споткнулся о шлем, отбросил его в сторону.
Кто-то – Крюк? – ударом ноги распахнул ближайшую дверь. Выставив перед собой щит, в нее бросился кто-то из ветеранов, но щит в дверной проем не вошел. Ветеран выругался, просунул край щита, потом вошел. За ним бросились Щука, Крюк, Блоха и наскоро перевязанный Горластый.
Пусто.
На столе посуда. Крошки хлеба.
– Убежали, – сказал Крюк.
Сухарь прошел по комнате, подошел к двери, ведущей внутрь. Оглянулся на Щуку, собираясь что-то приказать, но тут дверь со скрипом открылась. Сухарь повернулся на звук. Копье вошло в живот бесшумно, остальные даже не сразу поняли, что произошло. Сухарь согнулся пополам, потом качнулся назад.
Женщина слишком крепко держала оружие. Она не выпустила копье из рук, и Сухарь, падая, втащил ее в комнату.
– Ах ты ж! – крикнул Горластый.
Оружие никто не успел поднять, только Крюк взмахнул своим крюком, будто пытаясь отмахнуться. Женщина так и умерла, не выпустив копья.
Сухарь бился на полу в луже собственной крови. На крыше что-то загремело. Запахло дымом.
– Зажгли! – крикнул Блоха. – Уходим!
Крюк и Блоха подхватили кричащего Сухаря и поволокли на улицу. Женщина, наконец выпустив копье из рук, осталась лежать. Щука оглянулся с порога. И выругался. Из каморки, в которой женщина подстерегала Сухаря, выбежали трое детей – от пяти до семи, как показалось Щуке.
Дым начал заполнять комнату. Дети, что-то крича сквозь слезы, возились у тела матери.
Не переставая ругаться самыми страшными словами, Щука бросился к детям, схватил
– Подержи пацана, – крикнул Щука Блохе. Тот прижал мальчишку к себе. Сухарь перестал биться на дороге. Несколько домов на улице горели, и огонь перебирался на другие. Лежали убитые. Крики и лязг оружия доносились от Черного храма.
– Куда? – спросил Щука. Их осталось четверо.
– Пошли к воротам, – сказал, задыхаясь, Крюк.
– А добыча? – спросил Горластый.
– Какая, на хрен, добыча, – махнул свободной рукой Блоха. – Пошли. Детвору от огня надо убрать.
И они пошли к воротам.
Щука подумал, что нужно бы поискать оброненный меч, но решил, что потом вернется. Потом. Все потом. Сейчас детвору…
Они слишком мало пробыли в войске. Они просто забыли. Они видели одно – дети. И огонь. И они чувствовали себя виноватыми, ведь это Крюк, пусть случайно, но убил их мать. Дура психованная. Детей нужно было спасать, а не за копье хвататься…
Перед воротами стоял отряд телохранителей с Синего острова. Короткая медная стена. Они имели четкий приказ.
– Куда детей тащите? – спросил командир полусотни.
Если честно, он сейчас хотел бы оказаться там, в давке уличных боев. Стоя возле ворот, добычей не разживешься.
– Пусть в стороне постоят, – сказа Крюк. – От огня подальше…
Дети уже не кричали. Мальчишка перестал кусаться, а девчонки молча вытирали слезы. Близняшки, наконец разобрал Щука. Счастье в семью, когда рождаются близнецы. Счастье… Щука оглянулся на город.
– Отведи в сторону, – приказал командир полусотни одному из своих.
Тот подошел к Блохе, взял мальчишку за руку. Блоха отступил.
– Ничего, – сказал рыбак, – теперь все… Телохранитель, не выпуская руки мальчика, ткнул мечом.
– Ты чего? – пробормотал Блоха. Телохранитель отбросил мертвое тело в сторону и обернулся к близняшкам, стоявшим возле Щуки.
– Помоги, – сказал телохранитель Щуке. Девчонки закричали.
Щука отодвинул их себе за спину. Блоха бросился к лежащему мальчишке. Все еще не соглашаясь поверить в происходящее, он посмотрел на свои руки.
– С ума сошел? – спросил телохранитель у Щуки. – Девок давай… Что, приказа не слышал?
– Отойди, – выкрикнул рыбак и оттолкнул телохранителя.
Тот споткнулся обо что-то и упал.
– Да что ж вы делаете? – спросил Щука.
К нему, подчиняясь жесту командира, бросились трое. Ожившие медные фигуры.
Щука ударил. Попал кулаком в край шлема и вскрикнул от боли. Его схватили за руки. Потащили от детей. Один из телохранителей замахнулся, но сбоку подскочил Блоха. В руке у него был меч. И меч скользнул телохранителю куда-то под мышку, между пластинами панциря. Телохранитель закричал и упал. Блоха выдернул меч, обернулся ко второму телохранителю, но ничего сделать не успел. Ему разрубили горло.