Игры Эн Ро Гримм
Шрифт:
А опасным тут было всё.
…скала появляется прямо впереди – неожиданно, слишком быстро; увернуться получается лишь в последний момент, но спригган тоже не замечает её – и врезается на полной скорости.
…горгулья – нет, нэн – вылетает из пещеры, метит острыми когтями в шею; Джек перекатывается, уходя от удара, и выдыхает в её сторону клуб пламени… и видит в неверном свете обрыв, прямо по курсу, шагах в двадцати.
…спригган несётся по пятам, и тяжёлая дубина – из
…пахнет кровью. Это кровь Джека?
В тучах наметился разрыв; стало чуть больше света – достаточно, чтобы не чувствовать себя полуослепшим. Здесь, на равнине, у сприггана было преимущество, и он нагонял Джека огромными прыжками, бормоча и взвизгивая. Впереди показалась расщелина, широкая и глубокая.
«Мой шанс».
Обычная лесная лисица прыгает больше чем на три метра; чудовище в облике лиса размером с крупную лошадь – втрое дальше. Джек, не раздумывая, устремился к расщелине. Спригган, кажется, понял, что его снова вот-вот обдурят и протестующе взревел…
…а потом лапу что-то укололо – больно! – и Джек сбился с шага.
Перед самым прыжком.
Ему не хватило чуть-чуть, какого-то метра. Он приземлился передними лапами на другой край обрыва, а задними беспомощно заскрёбся в скалу, проскальзывая, но камни крошились, осыпались – и увлекали его за собой, вниз, в пропасть.
«Хорошо, что я один, – промелькнуло в голове. – А не с Сирилом, как в прошлый раз».
И Джек сорвался.
Обрыв был не совсем отвесным – к счастью. И отнюдь не гладким: там торчал выступ, здесь росла чахлая сосенка прямо из камня… Джек извивался, отчаянно цепляясь за всё, что можно – когтями, зубами. Но удержаться не мог – и скатывался ниже, ниже, обдирая бока и спину, пока наконец не налетел на какой-то валун с такой силой, что воздух из лёгких вышибло…
…и плашмя рухнул на самое дно.
В первый момент всё тело пронзила такая боль, что сложно стало дышать. Словно каждая кость была сломана, словно плоть пронзило тысячью шипов… В носу стоял сильный запах крови; ресницы слиплись.
«Ресницы… ага, я человек, – подумал Джек ошеломлённо. И ещё подумал: – Маме, наверное, было так же больно, когда машина сбила её».
И эта мысль, вернее, цепочка образов – машина, трасса, кровь, другие машины, которые едут мимо и сигналят – породила такое сильное ощущение опасности, что стало невозможно просто лежать и ждать неизвестно чего. Даже несмотря на боль, слабость, тошноту…
«Надо идти, – сказал Джек себе мысленно. – Да, надо. Сейчас».
Он поднялся, пошатываясь – но тут же покачнулся и вынужден был ухватиться за валун. На лбу что-то саднило; сочилась кровь, заливая левый глаз. При каждом вдохе в груди что-то клокотало, болели рёбра, что-то пульсировало и дёргало в районе бедра и ниже, где колено…
– Я стою, – хрипло выдохнул Джек. Обтёр кровь рукавом; ощупал языком зубы, проверяя, нет ли лишних промежутков. Золотые
Он на пробу перенёс вес на левую ногу, потом на правую; выпрямил руки, потянулся. Каждое движение было мучительным и провоцировало волну слабости с тошнотой. Накатывала то жалость к себе, то злость, то стыд: так глупо подставиться, да ещё в критический момент… Но запах сприггана, странный, похожий на отсыревшую бумагу, был тут повсюду, и Джек поковылял вперёд, почти наугад. Сперва медленно, одной рукой касаясь отвесного склона, потом быстрее и быстрее. На каждом шаге ногу простреливало болью до самого бедра, но он продолжал идти, стиснув зубы. Метров через триста его почти перестало мутить; ещё через сто он додумался сменить человечий облик на лисий, и теперь по земле волочился не подол плаща, а хвост.
Болеть стало чуть меньше.
Луна то скрывалась за облаками, то выглядывала, хищная, оранжево-жёлтая. Спригган сперва преследовал его поверху, но затем упёрся в скалу и отстал. Джек бежал, припадая за заднюю лапу, и вертел головой по сторонам, высматривая походящее место, чтобы подняться. Начал накрапывать дождь, мелкий, но частый, скрадывая запахи и звуки сплошной шелестящей стеной.
«О, хоть кровь смоет, – обрадовался Джек. – Не хватало ещё разметить для монстров тропу до нашего лагеря…»
Потом он сообразил, что дождь не только размывает следы, но и делает его уязвимым для внезапного нападения – и, собрав силы, подрос раза в полтора. Выше рост – крупнее зубы, да и шкура толще… Бежать стало тяжелее – на больную лапу приходился теперь больший вес, но зато пропало ощущение уязвимости.
Хотелось пить; в ушах всё-таки шумело, хотя и меньше, чем сразу после падения.
Когда луна выглянула в очередной раз, Джек заметил сквозь пелену дождя, далеко-далеко впереди осыпь. До самого верха скалы она не доходила, видимо, это была часть обрушившегося склона. Однако если поднатужиться, то можно было с неё запрыгнуть на край обрыва – и выбраться из расщелины.
«Повезло», – подумал Джек, повеселев…
…и различил смутное движение по дну ущелья, словно катился поток воды.
«Река… нет, это стая!»
Ему навстречу неслись призрачные гончие – серая лавина; быстро и бесшумно, без лая и повизгивания, и оттого ещё более жутко.
Джек оторопело ступил назад – на шаг, на два.
«Развернуться и бежать? – размышлял он лихорадочно. – Нет, не поможет, я не знаю дороги, там может быть тупик или что похуже… Дыхнуть в них огнём?»
Шерсть встала дыбом.
«А если не сработает?»
Стая накатывала тихо, словно прибывала вода.
Луна нырнула за облака, и дождь усилился.
Внутренности точно смялись в один пластилиновый, вязкий ком; в носу свербело; ныли кости. Но Джек видел уже возможность… нет, план: дыхнуть огнём, одним прыжком вскочить на валун, другим – сигануть через стаю, поверх голов, пока гончие не опомнились, и бежать, бежать к осыпи, и дальше – наверх, к краю обрыва.
И надеяться, что у гончих не хватит прыти его догнать и силёнок – забраться на скалу.