Игры Эн Ро Гримм

Ролдугина Софья Валерьевна

Сирил неискренне, ломанно рассмеялся… а потом вдруг сказал тихо и с огорошивающей искренностью:

– Спасибо, что вытащил меня тогда. Из-под дубинки сприггана.

Джек ощутил, что щёки у него полыхнули, и дело было отнюдь не в горячей воде.

– В такой ситуации сложно бросить человека на произвол судьбы, знаешь ли.

– Даже если человек держит тебя на прицеле?

«Но ты же ведь не собирался застрелить меня взаправду», – подумал Джек. А вслух сказал, поболтав пальцами в воде:

– Слушай, как-то не могу тебя

за это осуждать. Если бы меня кинули, я бы тоже разозлился.

– Нет. Ты – нет.

– В любом случае я не должен был бросать тебя там. В конце концов, Белая ведь нарочно нас ссорила, и я это знал, но всё равно повёлся, и…

– Джек.

– М-м? Заткнуться?

– Нет, – улыбнулся Сирил краешком губ, криво. – Я… я не слепой. Я видел, что ты свалился с подоконника случайно. И что ты не собирался убегать. Просто я тогда разозлился, и… проехали.

Некоторое время они молчали. Джек старательно намывал волосы – от них дымом уже не попахивало, а откровенно воняло – а Сирил бдительно вглядывался темноту за пределами светового круга от фонаря.

Крысы не показывались, впрочем; если они здесь и водились, то высовываться сейчас не рисковали.

– Я был рад, что ты не спросил меня о чём-то серьёзном, когда мы играли в карты, – неожиданно сказал Сирил, продолжая смотреть в сторону.

От пара его чёрные волосы немного завивались и липли к шее сзади; дурацкий жилет на шнуровке делал талию неправдоподобно тонкой, как у какого-нибудь айдола. Искусанные губы выглядели тёмными, точно накрашенными… Слишком легко было представить его на сцене, на каком-нибудь концерте, под светом софитов, где сотни глаз бы пялились на него.

«Не хочу, чтобы на него пялились, – подумал Джек. – И ему самому это тоже вряд ли по душе».

Сейчас ему казалось, что он понимает Сирила чуть лучше.

– Не сказал бы, что это была ерунда, – вслух ответил он легкомысленно. – Всё-таки моя голова – штуковина незаменимая, особенно для меня. Но в целом понимаю, о чём ты. Сложно поверить, но я тоже не любитель откровенничать на публику.

– Я заметил, – кивнул Сирил рассеянно. – Ты никогда не говоришь о себе ничего важного… И я не боюсь темноты.

– Ну, в этом ничего стыдного нет, многие тоже… – по инерции начал Джек. И осёкся. – Что?

– Я не боюсь темноты, – спокойно повторил Сирил, чуть опустив ресницы. – Ты наверняка так подумал после того, как я проговорился про обратный путь через туннель для коротышек там, у ведьм. Но… в общем, в школе меня не очень любили. Может, было за что. Пару раз меня запирали в металлическом шкафчике для инвентаря, но обычно днём, и кто-то всегда быстро меня выпускал. А один раз они это сделали после уроков, и… короче, я тогда был уже довольно высокий и не очень помещался в шкаф, и из спортзала все ушли, закрыли его на ключ и выключили свет. Вив, конечно, поднял тревогу, нашёл меня и вытащил оттуда, но это было примерно через пять часов.

– Сирил…

– Я не боюсь темноты, –

повторил он упрямо и потёр виски. – Но если темно и тесно, то мне… мне нехорошо. Я это сказал сейчас не потому что нуждаюсь в жалости, а потому что это важно. Не хотелось бы подставить всех из-за одной дурацкой фобии… И вообще, Вив тогда решил проблему, и больше ко мне никто не приставал.

– Он их поколотил, твой брат? – спросил Джек, потому что у него чесались кулаки; он поболтал рукой в воде, чтобы скинуть напряжение – не помогло. – Тех, кто тебя запирал.

– Разумеется, нет, – сухо ответил Сирил. – Вивиан – интеллектуал, гуманист и романтик. Он считает, что конфликты надо решать словами. Он с ними поговорил. Правда…

– М-м?

– Правда, тогда Вив увлекался ужасами и сам пытался нечто такое писать, и поэтому я не могу гарантировать, что он тогда сказал им что-то гуманное.

Джек рассмеялся, сполз по краю бассейна и наглотался воды. Она оказалась солоноватой на вкус, как море, разведённое раз в десять. От жары и впрямь начала уже немного кружиться голова, так что пришлось вылезать из купальни…

«Этот разговор должен быть ужасно неловким, – думал Джек, обтираясь жёстким льняным полотенцем. После купания тело ощущалось одновременно лёгким и слабым. – Особенно если учесть, что я до сих пор голый, а он вооружён… Но, чёрт, он впервые раскрылся мне. Это ведь хорошо?»

– Возвращайся первый, – сказал ему Сирил, и Джек запоздало заметил, что тот прихватил с собой не только арбалет, но и скрипичный футляр. – Я немного поиграю и присоединюсь к вам.

– А как же крысы?

– Их я не боюсь, – усмехнулся Сирил. И глянул на него с вызовом, из-под опущенных ресниц: – И вообще, ты забыл? Когда я играю на скрипке, то я почти как мультяшная принцесса. Дикие звери и фейри-деды в восторге. Возможно, монстры тоже.

Джек скептически хмыкнул, но всё-таки оделся и действительно ушёл первым. В спину ему царапалась нервная, дёрганная, очень одинокая мелодия, приглушённая извивами каменного коридора.

…похоже, что Сирилу надо было успокоиться – по-своему.

Отсутствовали они недолго, но достаточно, чтобы условный перерыв закончился, а обсуждение наконец вернулось к прежней траектории. Когда Джек приблизился к костру, Альфред Росс как раз излагал свою версию плана, как убить сприггана и остаться в живых.

– …И чернявый малец выпустит свою снежную бурю. А ты пошлёшь мои ножи и меч Эшлинг рубить громилу, пока он не упадёт замертво. Как идейка-то?

– Хреновая, – весело откликнулась Ширла. И махнул рукой в знак приветствия. – С возвращением, Джек. Ну как, хочешь стать приманкой?

– Нет, а надо? – спросил он, скидывая банные принадлежности в сумку и выключая фонарь. – В целом я так и думал, что чем-то подобным дело кончится, так что, наверное, пора начинать готовиться. В третий раз играть в салочки со здоровенной плотоядной тварью уже не так страшно.