Игры Эн Ро Гримм
Шрифт:
Обчищенный купец и матрона в чепце охотно подтвердили, что так и есть. Франт злобно зыркнул, но карманы вывернул и расплатился, погасив долг до последней монетки. Джек, насвистывая бодрую песенку от избытка хорошего настроения, сгрёб деньги, часть щедро ссыпал другим честным игрокам и вышел на крыльцо – подышать свежим воздухом.
Солнце уже почти село.
Снаружи было тихо, даже, пожалуй, слишком. Лесоруб распрягал лошадь; его дочурка сидела на телеге, гружённой дровами, и любовалась наточенным топором. Торговец у конюшни что-то обсуждал с вчерашним подавальщиком,
– Шла бы ты согреться, красавица, – вздохнул Джек и, порывшись в карманах, бросил ей ещё одну серебрушку. – А то сыро.
– Для кого сыро, а кому в самый раз, – скрипучим голосом ответила нищенка, и из-под косматых спутанных волос блеснули яркие голубые глаза. – А тебе, сынок, в благодарность за твою щедрость дам совет: не ходи за золотом на болото, сгинешь. Уже двое сгинули: женщина с копьём, которое всегда бьёт в цель, и учёный человек. Западня это! Может, и есть там богатство, но охраняют его злые люди, ох, злые…
Солнце окончательно опустилось за горизонт.
Резко стало темнее – и холоднее.
– Знаю, что западня, – вздохнул Джек и, прищурившись, глянул на пламенеющее небо. – Но если раньше сомневался, то теперь уверен, что надо идти. Чёрт с ним, с сундуком золота, но кто этих злых людей остановит, если не я?
Старушка-нищенка захихикала и сгорбилась, делаясь ещё меньше прежнего. А отсмеявшись, сказала:
– Ну, тогда вот тебе ещё один совет: если зазвучит флейта – заткни уши и не слушай, будут наливать – не пей, а станут просить пощады – так не давай.
– Насчёт флейты понятно, а вот со вторым сложнее, – пробормотал Джек.
– И привет тебе от моего двенадцатиюродного внучатого племянника, – добавила вдруг старушка. – Он просил кланяться и передавать спасибо за яблоки – и за доброту.
«Коротышка?» – промелькнуло в голове.
Джек обернулся; старушечье хихиканье ещё висело в воздухе, но самой нищенки уже как не бывало.
…зато в мокрой глине отчётливо виднелись отпечатки – крошечных-крошечных босых ног.
Глава 14. ПРОИГРАВШИЕ
Правильные дела сил придают, а неправильные – отнимают.
Это Джек усвоил накрепко.
И дело было даже не в «добре» и «зле», как их принято рисовать в сказках. Скорее, в том, чтоб не идти против собственной совести: он ничуть не смутился, когда хозяин маленькой пиццерии попросил провести покупки мимо кассы, чтоб немного сэкономить на налогах, а вот потом, года через два, в баре, наотрез отказался вписывать в чек загулявшей компании дорогой алкоголь. И ничуть не пожалел – хотя уволиться-то пришлось вскоре и оттуда, и оттуда. Но главное, что и тогда, и сейчас, спустя несколько лет, Джек ощущал себя правым – а потому лёгким.
Вот и теперь, стоило только принять решение, и дурацкая маета отступила.
– Осталось решить одно, – пробормотал он, глядя, как гаснет зарево заката в небе, и редколесье за перекрёстком из места для игр
С одной стороны, он не сомневался, что незваных гостей – искателей лёгкой наживы, ничейного сундука с золотом посреди болот – упомянутые нищенкой «злые люди» будут ждать именно днём. Потому что какой дурень вообще сунется в топи ночью?
«…разве что тот, что носит лисью шкуру», – пронеслось в голове, и Джек улыбнулся.
Конечно, ему бродить запутанными тропами в темноте тоже не очень-то и хотелось, особенно после ночных бдений у ведьм. Но, во-первых, он успел отдохнуть, а во-вторых…
– Во-вторых, на нюх я полагаюсь всё же больше, чем на зрение, – пробормотал он. – Особенно когда бегаю на четырёх лапах, а не на двух ногах.
Подавальщик, хозяйский сын, который балагурил у телег с торговцем, на этих словах умолк и искоса глянул на Джека; хоть расстояние было слишком большим, чтоб человеческое ухо могло что-либо различить, всё равно стало не по себе.
Пришлось вернуться в трактир.
Внутри было душно, людно, шумно – как на фудкорте в молле погожим воскресным днём. Для полного соответствия не хватало только истошного запаха попкорна. Не было и потливых футболистов из местной университетской команды, но их отсутствие с избытком восполняли наёмники всех мастей: они отчего-то мылись реже, чем даже лесорубы или угольщики. Зато эль и пиво здесь пахли точно так же, как в каком-нибудь столичном пабе, а уж какие ароматы доносились от печи, где медленно подрумянивался окорок на вертеле и томилась в горшке пряная каша…
Джек сглотнул.
«Я же только что поел, – промелькнула мысль. – Это несправедливо».
После нескольких минут напряжённой борьбы с самим собой он сдался – и попросил сидра с ягодами, а к нему островатый сыр и несколько ломтиков вяленой утки. Обошлось это недёшево; даже с учётом недавнего выигрыша, монетки позвякивали в кошельке уже совсем грустно. Сидр оказался некрепким; он одуряюще пах летом – последней, самой сладкой земляникой, черникой, брусникой и клюквой. Из кружки торчал стебелёк мяты, не то для украшения, не то для вкуса. Джек, едва ли не жмурясь от удовольствия, успел ополовинить кружку и сжевать пару листиков, когда вспомнил, что у него вообще-то большие планы на вечер, вернее, на ночь.
С чего-то надо было начинать – и, подумав, он подхватил тарелку с сыром, сидр и двинулся к стойке, где хозяин цедил пиво из бочки.
– Комнату на пару дней оплатить ещё хочешь, что ли? – пробасил тот, не оборачиваясь. – Если сразу, надолго и золотом, так могу и уступить в цене маленько.
– К сожалению, придётся съехать, – виновато задрал брови Джек. – Будь моя воля, пожил бы тут и ещё, да дела, дела… Кстати, о делах. К тебе, небось, все окрестные слухи стекаются?
– Не без этого, – не стал отрицать хозяин. Наполнил кружки, брякнул их на поднос, который тут же подхватила девица, похожая на давешнего подавальщика как сестра. И облокотился на стойку, только с другой стороны, аж доска затрещала: – А тебе что надо?