Игры Эн Ро Гримм
Шрифт:
…а ещё встречались ловушки – там, где удобней пройти.
Лисьи глаза не слишком зоркие, зато нос чуткий. Те предметы, которых касалась рука человека, Джек различал издали; а встретив несколько ловушек кряду, он сообразил, откуда ждать беды. Где яма с кольями, замаскированная куском дёрна, где силки… По дёрну он пробежался, сначала и не заметив подвоха, а уцелел лишь потому, что ловушка не была рассчитана на вес обычной лисицы.
«Похоже, здешние обитатели негостеприимны».
Лагерь располагался между двумя холмами, поросшими вереском так густо, что даже самый умелый
У огня коротали ночь трое, и не узнать их по описанию трактирщика было невозможно.
Первым в глаза бросался громила. И не потому, что ростом он обогнал даже Джека, а размаху его плеч мог бы позавидовать и Неблагой… Скорей, потому что он буквально притягивал свет: зарево от костра окутывало его оранжевым туманом, сияющим ореолом. Черты лица, хоть и крупные, казались благородными: высокий лоб, тонкий нос, чуть печальный изгиб губ и немного опущенные уголки глаз – он словно с картины сошёл. Такими обычно изображают благородных рыцарей на перепутье. Он кутался в просторный тёмный плащ, а в пальцах задумчиво крутил что-то блестящее, из проволоки и стекла…
«Очки? – удивился Джек, приглядевшись. – Ну да, очки, только одно стёклышко разбито… А разве на его здоровенную башку они налезут?»
Вторым был старичок, одетый в рваньё – буквально ни одной целой вещи. Он был плешивым, сморщенным, как сморчок; от него издали воняло кислым потом, немытым много дней телом – и, судя по знакомому запашку, ловушки вокруг лагеря установил именно он. Старичок беспрестанно вертелся на месте, елозил, то вскакивал, то садился снова – и то бормотал себе под нос, то хихикал.
Третий сидел чуть поодаль, вытянув длинные ноги, и тоже кутался в плащ, хотя ночь выдалась душная. Большой, глубокий капюшон горбом лежал на спине. Лицо в полутени было толком не разглядеть, но даже с расстояния в глаза бросался уродливый шрам – от лба и до подбородка, наискосок, бугристый, белый и рыхлый, как творожный сыр. В остальном незнакомец выглядел непримечательно: тёмные волосы, коротко остриженные, аккуратная бородка, глубоко посаженные глаза.
– …что-то гость задерживается, – произнёс он вдруг и, досадливо цокнув, подхватил с земли кружку и прихлебнул из неё. Судя по запаху, эля. – Не потонул ли на болоте?
Старичок зашёлся хихиканьем, как будто услышал невероятно смешную шутку, а потом подскочил:
– Может, и потонул, места-то дикие, хе-хе, дорожка узкая… Не пойти ли, хе-хе, не проверить ли бабу, как там сидит, не сбежала ли? Хе-хе…
– Сиди, – осадил его громила тихим низким голосом. – Ты её так проверил вечером, что она теперь нескоро встанет. Этак помрёт раньше времени.
«Баба – видимо, та женщина с копьём, которая пропала неделю назад, – догадался Джек. – И она ещё жива… Только где они её прячут? Больше никем живым не пахнет…»
После замечания старичок плюхнулся обратно на обрубок пня, где сидел, но почти сразу же подскочил снова:
–
– Сиди, я сказал.
– Да я ж без бабы одичаю, когда ещё баба-то сюда забредёт?
– Я сблюю, если услышу ещё раз, как ты её проверяешь…
– Да не всё ли тебе равно, хе-хе? Главное, чтоб жива была, когда ты станешь трапезничать. Небось, сам еле терпишь? А? А?
– А ну тихо, – скривился тот, что со шрамом, прерывая их перепалку. – У нас уговор: между собой никакого разлада. Подождём ещё. Если гость утоп, так добыть его пожитки из болота, зная место, дело нехитрое.
– Из волчьего притона он выбрался, – добавил громила и поворошил палкой костёр; ввысь взмыл сноп искр. – Свистун это своими глазами видел… А вот до Щегла не дошёл – от Щегла вестей нет.
– Может, и некому вести слать, хе-хе, – сказал старик и глумливо провёл пальцем по горлу. – А что? Гость-то наш человек непростой. Мало что ключ добыл, так ещё и знак… Видать, силён.
Воцарилось молчание; громила с треском разломил палку пополам и кинул её в огонь.
– Их таких всякий раз много – сильных, везучих, дерзких. Но силы истощаются, везение уходит, а дерзость… дерзость нам на руку, – веско произнёс человек со шрамом. – Главное, что ключи объявились снова и игра началась. И в этот раз я победу не упущу… К слову, полночь-то миновала, и давно. Глянь-ка, где там наш гость.
– И то дело! – радостно подскочил старикашка и зашарил по карманам. – Ну-ка, поглядим…
«Чего ты там смотреть собрался, лысая башка? – успел подумать Джек. – Так, не пора ли мне дать дёру?»
Но сбежать не успел.
Старик извлёк из-за пазухи драный свиток, встряхнул, расправляя его – и расстелил прямо по земле у костра здоровенную карту. Сноровисто отыскал пальцем нужное место, сощурился, вглядываясь… И завопил:
– Да он прямо здесь!
И стало очень тихо.
Громила приподнялся, нацепляя разбитые очки; шрамолицый положил руку на пояс, словно нащупывая оружие…
Джек понял, что драпать, в общем-то, поздновато – и решил поступить ровно противоположным образом. Выпрямился во весь рост, впрочем, предусмотрительно держась за корявой сосёнкой, и громко произнёс:
– Ясной ночи, люди добрые! Разрешите усталому путнику просушить у костра промокшие ботинки? Если нет, то я напрашиваться не стану, пойду дальше своей дорогой.
Старикашка пригнулся, отползая за костёр и одновременно сворачивая карту; громила напряжённо застыл, сжимая кулачищи… Но тут третий, который со шрамом поперёк рожи, сделал ему знак отступить и ответил за всех:
– Отчего же не проявить гостеприимство? Прошу к огню. Только назовись сперва.
– Меня звать рыжим, – не думая, соврал Джек.
Троица переглянулась; похоже, что ответ их ничуть не удивил: то ли потому что они сами друг друга звали по прозвищам, то ли потому что скрывать настоящее имя от незнакомцев – хотя бы поначалу – было разумно. Светловолосый громила разжал кулаки и представился коротко:
– Жор.
– Пачкун, – буркнул старикашка, поднимаясь с коленей и отряхивая сор с одежды. – Вот же…