Игры мастера Ероши
Шрифт:
– Спасибо, Омиши, что мы можем выбирать себе счастье.
Игра в ужас
Ероши поселился в пустынном лесу на склоне невысокой горы. Там он питался плодами и стоял под водопадом. Созерцал видимое и невидимое. Учился понимать жизнь и не-жизнь, видеть и молчать, обращаться с просьбами к спутникам Омиши, потому что сам Верховный никогда не снисходит до людских просьб.
Когда наступила зима, Ероши спустился в один из городов у подножья горы. Старинный, сытый, с каменными мостовыми и добротными домами. Но он дышал ужасом. Мастер сразу почувствовал этот кислый запах. Редкие прохожие пугливо
Странник вышел из города, и на первой же ферме удача улыбнулась ему. Суровый фермер Доши пустил мудреца погреться. Простой чистый дом не дышал страхом, но мастер сразу почувствовал, что здесь кроется нечто страшнее страха.
Доши и его жена приветливо встретили Ероши и накрыли стол. За трапезой фермер спросил.
– В чём твоя мудрость, мастер?
– В разочаровании. Я разочаровался в жизни, в людях, и самом себе.
– Но при чём здесь мудрость?
– Когда я разочаровался в жизни, осыпались с неё блёстки и пудра, сошли румяна со щёк. И увидел я людей нагими. И тогда осознал, что все люди живут, как под лёгким хмельком и боятся протрезветь. И потому люди пьют, как только почувствуют, что осыпается мишура с лица жизни. Нет ничего страшнее, чем увидеть жизнь только что вставшую с постели.
– И что же ты увидел?
– Я посмотрел на ветер и увидел только колыхание ветвей; я посмотрел на солнце, но увидел только безжизненный свет. А вместо вкусного куска прожаренного мяса – кусок мертвечины, а вместо стакана воды – количество безжизненного вещества. Тогда я посмотрел на детей и увидел, что это большеглазые фарфоровые куклы, пока молчат и смотрят на тебя фальшивыми глазами. И глупые грязные надоедливые обезьяны, когда вертятся вокруг. Я посмотрел на женщин и увидел печки из жира и мяса для изготовления кукол. Пышные, но мёртвые волосы, заученные фразы, резиновая кожа, и духовка в которую нужно постоянно подбрасывать дрова. И жизни в них не больше, чем в детях, которых они пекут как пирожки. Я перевёл взгляд на мужчин, но увидел только вечный голод. Горящие дрова, которые никогда не насытятся, но со временем перегорают.
– Ты просто безумен, мастер, - мрачно сказал фермер.
– Разумеется, - сказал Ероши. – Ведь творя игра – страх. А любая мудрость – разновидность безумия. Грустного, пустого, радостного, но в твоём случае ужасного, - мастер улыбнулся.
Вмешалась жена фермера статная женщина лет тридцати.
– И что было дальше? Вы разочаровались навсегда?
– Нет. Я понял, что обнажённый мир, скрытый за масками – это всего лишь очередная маска. А моё разочарование и прозрение – иллюзия. Потому что вся жизнь – всего лишь череда масок. Даже Омиши никогда не ходит с открытым лицом.
– А в какую игру играете вы?
– Я играю в мастера.
Жена прижала ладони к щекам.
– Хватит о неприятном. Лучше скажите, в чём смысл жизни.
– Это очень просто. Смысл жизни в том, чтобы полностью прожить её. Познать свою судьбу до конца.
– И всё?
– Для вас да. Но вы меня впустили в дом не для слов. Вы хотите попросить. Что именно?
Фермер поднял на него воспалённые глаза.
– Да, попросить. Ты мастер. Так помоги поймать волкочеловека, которые уже третий год превращает сердца людей этого города в талую воду.
Жена схватила его за руку и нахмурилась.
– Милый, ты опять за своё! даже не думай.
Фермер нахмурился.
– Ты знаешь, я не успокоюсь, пока не вгоню отравленную стрелу в его звериное сердце. Вот!
Доши поднялся с места и снял со стены огромный арбалет. Натянуть такой можно только с помощью механизма, но фермер без видимых усилий натянул тетиву. Потом снял со стены огромную стрелу, кончик которой горел алым пламенем травы мелек, сок которой может убить даже безумного буйвола.
– У вас личные счёты?
Фермер убрал стрелу, отпустил тетиву и повесил арбалет на стену. Он сел напротив Ероши и сжал громадные кулаки. Сам он был худощавым, но широкоплечим и мощным, с твёрдым и тугим, словно деревянным телом. Его челюсти двигались медленно, с трудом переваривая и отпуская тяжёлые мёрзлые слова.
– Всё началось в такую же зиму как эта. Я был женат. Она жалела даже кролика с пораненной лапой, но при этом как-то раз дотащила меня с поля, когда у меня скрутило спину. Мы поженились ещё в юности и семнадцать лет прожили бок о бок. А в тот день падал снег. Крупные хлопья, медленно, медленно, как будто Омиши взбивал на небе пуховую перину. В тот вечер мы сидели вот за этим столом, и Манушу приготовила бобы с мясом. Мы ели, пили пиво и тут услышали тот вопль. Будто у живого существа вырывают окровавленную душу из тела, а потом вой. Страшный вой. Как бешеный волк, но я сразу понял, что это волкочеловек. Вой такой злорадный и ликующий, какой никогда не бывает у настоящих волков. Звери воют тоскливо или жалобно. Но в том звуке играла радость крови.
Жена фермера побледнела и приложила ладони к щекам. Похоже, подобные рассказы пугали её до глубины души.
– И тьма наступила очень быстро. Просто упала, как мешок, наброшенный на голову. Я сразу понял, что случилась беда и случится беда. Пришло время беды. На следующий день мы нашли одного из фермеров рядом с его домом. Его разодрали в клочья и сожрали. Мы организовали отряд и ночами бродили в поисках зверя, но он всегда ускользал. А через месяц, когда все устали, снова раздался тот вой. И новый труп. Мы вызвали охотников за нелюдьми из столицы. Они пробыли три месяца, использовали все ловушки и облавы, но ничего не помогло. Наши края уже давно не видели настоящего мастера. Каждый месяц мы находили новый труп.
Вначале мы решили, что убийца кто-то из местных. Но всех соседей мы знаем годами. Мирок у нас тесный. И раньше ничего подобного не происходило. Мы как бывало, навалились всем миром, - фермер вздохнул. – За день до того страшного дня, мы нашли звериные следы у дальнего распадка. Огромные волчьи. Мы пустили собак, но лишь упёрлись в ледяную воду местной речки, где след оборвался. Когда я вернулся домой, ещё издали заметил распахнутую дверь и сразу всё понял. Я подхватил вилы и вошёл в дом. Пусто. Зато у амбара на стылой земли покрылась коркой льда лужа крови, и лежали лохмотья одежды. Тела жены я так и не нашёл. Мы захоронили пустой гроб.
Я долго не мог прийти в себя. Спасибо, Канушу, - фермер посмотрел на жену и впервые за вечер улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и погладила живот. – Она тоже потеряла мужа несколько лет назад. И вот мы утешили друг друга. Иначе не знаю, чтобы я делал. – Женщина положила ладонь на широкое плечо мужа, и тот погладил его кряжистой ладонью. Потом повернул к мастеру враз отяжелевшее сумрачное лицо.
– Вы поможете? Мастера знают, как ловить тех, кто прячется за личинами. Убийства прекратились несколько месяцев назад, но я чуял, что хищник до сих пор бродит поблизости. И не ошибся. Убийства начались в городе. Как-то нашли человека растерзанного на куски. Зверь просто перебрался в место, где больше людей. Все фермеры давно укрепили свои дома и не выходят по ночам. А теперь в городе люди шарахаются даже от карканья ворон за окном.