Игры сердца
Шрифт:
– А у мамы ты, кстати, был? – поинтересовалась Таня.
– Конечно.
– Как она? Я ее недели две уже не видела.
– Ну так я недели две назад и был. У нее все как обычно.
Стоило ему вспомнить о том визите к маме, как сразу вспомнились и все подробности этого визита, и при этом воспоминании в сердце у него словно шевельнулся какой-то острый предмет – осязаемо шевельнулся и болезненно. Он поморщился.
Таня, конечно, не поняла, к чему относится эта его гримаса.
– Что-то случилось? – спросила она. – Вы поссорились?
– С кем? – вздрогнул Иван.
– С
– Да ну, Тань, ты что! Мама есть мама. Не меняется. Как и ты, кстати. И Олька. Вы все, конечно, друг от друга сильно отличаетесь, но при этом все как скалы. И это правильно. Интересно, французская тетушка такая же?
Французская тетушка, то есть единокровная сестра Тани и Нелли Луговских, обнаружилась совсем недавно. В перипетии биографии доктора Луговского, своего деда, Иван пока не вник, знал только, что тот попал во время войны в плен и оказался во Франции, где и прожил остаток дней, и родил дочь, которой теперь было лет пятьдесят. Эта самая дочь Мария приезжала знакомиться с московской родней, когда Иван был в экспедиции, так что собственных впечатлений он о ней не имел.
– Этого я пока не поняла, – сказала Таня. – Но по логике вещей должна быть такая же. То, что ты называешь скалой, по-моему, просто верность собственной природе. У папы это было в крови, а кровь, как известно, великая вещь. Вот так вот она у нас всех, значит, и проявилась.
– Да, наверное, – рассеянно ответил Иван.
– Ты только летом на свой Байкал поедешь?
Таня чуть заметно улыбнулась. Она угадывала, о чем он думает, получше, чем какой-нибудь детектор лжи. В данном случае – чем детектор его воображения.
– Пораньше. Весной, – ответил Иван. – Надо же там все подготовить. Кран подъемный арендовать, на барже его установить.
– А кран зачем? – с интересом спросила Таня.
– Чтобы «Миры» из воды поднимать. На судне-то у нас крановая установка специальная, но судно же наше в Байкал не пойдет, так что придется баржу арендовать и обычный строительный кран на нее устанавливать. А это не так просто – весу в нем должно быть пятьдесят тонн, чтобы грузоподъемность стотонная была, меньше нам не подходит. И вылет стрелы нужен на сорок метров, и управление такое, чтобы… Ну, это уже технические характеристики. – Иван спохватился, что чересчур подробно излагает все те соображения, которые, конечно, постоянно крутились у него в голове, но мало ли что у него в голове крутится, не все же интересно окружающим. – В общем, есть там что готовить.
Но Таня все-таки заставила его все эти подробности изложить. И про кран, и даже про дополнительные блоки плавучести, которые придется навешивать на «Миры», потому что плотность пресной воды меньше, чем соленой, и аппараты в ней тяжелеют… Он сам не заметил, как перестал думать, интересно ей это или нет, и про плотность байкальской воды рассказывал Тане даже за чаем, и только к концу чаепития заметил, что к чаю был роскошный пирог с маком…
– Ну, Таня! – Иван удивленно покрутил головой. – Как это ты меня на такую болтовню раскрутила?
– Во-первых, это не болтовня, а во-вторых, мне не пришлось прилагать никаких специальных усилий, –
Уже поздним вечером, стоя у двери в прихожей, Иван смущенно сказал:
– Тань… Ты извини, что я только сегодня до тебя добрался. Не обижайся, а?
– На обиженных воду возят, – усмехнулась она.
Таня не была склонна к патетическим заключениям.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Ольхон высился над Байкалом, его лесистые склоны спускались прямо в озеро, и только у самой воды лес заканчивался сплошной скальной породой. Когда шли на резиновой лодке вдоль берегов и искали, где бы пристать, скалы настороженно поблескивали в лучах солнца. Ивану казалось, что они смотрят изучающе: что, мол, за люди, что им надо на Ольхоне?
На Ольхоне им не надо было в общем-то ничего. Правда, видеооператор Сережа рвался собирать грибы, и из-за этого никак не могли выбрать место для пристани: Сережа считал, что там, где всем нравятся живописные скалы, никаких грибов нет. Но кроме него, кажется, никто никаких практических целей перед собой не ставил. Просто погода была хорошая, и, пока аппараты работали на дне, все, кто не очень были заняты сегодня на вахте, хотели посмотреть Ольхон. График погружения «Миров» был очень плотный, и до сих пор такой возможности не выдавалось.
Собственно, Ольхон был даже не скалой в воде, а настоящим островом. И когда лодка подходила к нему, Иван на мгновенье почувствовал себя пиратом, который добрался до острова сокровищ. Хотя работали они в заливе Ольхона уже неделю и за это время вроде бы привыкли к его величественному виду.
Наконец нашли подходящую бухту, заглушили мотор, высадились, вытащили лодку на галечную отмель. Иван проверил связь – вызвал по рации баржу, которую уже не было видно вдали, – и можно было гулять часа три. Главное, успеть вернуться на баржу к подъему «Миров».
Сережа мгновенно исчез в поисках грибов. Инженер Валик тоже двинулся в глубь острова. Куда направились еще двое, Иван не видел.
Ему идти далеко не хотелось. Он прошел немного вдоль берега и стал подниматься по склону – между деревьями, между огромными муравейниками, которые то и дело под ними попадались, между скальными выступами. Грибы тоже попадались, но нечасто, и собирать их было лень. Иван понял, что сегодня чуть не впервые с тех пор, как начались погружения, оказался на твердой земле. Идти по ней было непривычно и приятно.
Байкал сиял в просветах деревьев ярко-голубой гладью, солнечными бликами. Оглядевшись, чтобы не оказаться рядом с муравейником, Иван лег на траву.
Склон был довольно крутой, поэтому он и лежа видел перед собою Байкал в причудливом росчерке древесных веток. Почему его называют священным – это было понятно даже сейчас, когда он так беззаботно и совсем не величественно сиял солнечными блестками.
– Почему грибов не ищешь, Иван? – услышал он.
Не вставая, он закинул голову назад и увидел, что сверху к нему спускается Марина Драбатущенко.