Их любимая кукла
Шрифт:
Я ждала чего-то подобного, поэтому лишь молча поднимаюсь им навстречу.
– Мать клана зовёт тебя, чужестранка, – гулко трещит один из них. – Иди с нами.
Отрешённо кивнув, я послушно направляюсь к выходу.
Та кабинка действительно оказалась лифтом, с помощью которого мы спускаемся на несколько ярусов ниже.
Дальше минуем анфиладу огромных, пустынных и в буквальном смысле круглых залов.
И вот наконец меня выводят в длинную галерею, вдоль которой выстроились в два ряда гигантские статуи крылатых высших имар.
В другом конце я вижу открытый вход в ещё один зал, кажется, самый большой из всех, которые мне тут
О боже. Чего они все ждут? Неужели действительно жертвоприношения?
Уже с того места, где я нахожусь, мне хорошо виден проход, вдоль которого застыло множество этих крылатых белокожих существ в чёрных одеяниях. И все они смотрят на меня. Ждут меня.
Чёрт. Страшно так, что ноги подгибаются.
Проход ведёт к ступенькам. На верхней меня ждут Хамана и… это Нуатхар? Или Чарпатчхе? Не рассмотреть отсюда. По идее должна быть Нуатхар, она ведь тут Мать клана. Но мне почему-то кажется, что это всё-таки Чарпатчхе.
Может, ей тоже предложили власть и влияние? Может, тут уже какой-то переворот случился за минувшие сутки?
Замерев, даю себе пару секунд, чтобы собраться с духом. И ступаю навстречу… своей судьбе, наверное.
Чтобы миновать эту длиннющую галерею, мне требуется минут десять. И к тому моменту, как я ступаю под своды ритуального зала, внутри меня что-то окончательно перегорает. Я перегораю. Смиряясь со всем, что должно случиться. Смиряясь с тем, что моё пребывание в теле куклы Эйши вполне могло быть всего лишь отсрочкой неминуемого. Отсрочкой моей смерти. Смиряясь с тем, что приняв решение, я, скорее всего, вынуждена буду заплатить за него своей жизнью.
Лина, конечно, сказала, что шанс выжить у меня есть. Я попытаюсь его использовать. Но готова уже ко всему. Мне так кажется. Потому что «шанс есть» это совсем не то же самое, если бы она сказала, что я точно выживу. «Шанс есть» слишком похоже на неубедительную попытку утешения, когда перспективы совершенно не радужные.
Ну как я сбегу от божества, способного ходить сквозь пространство?
Ещё Лина сказала, что на-агары тоже будут здесь. Но я надеюсь, что мой план сработает, Трещотка справится, или уже справился. И они, предупреждённые об опасности для всей нашей Вселенной, не станут зря рисковать.
А я буду до самого конца тешить себя иллюзиями и верить в то, чего так жаждет моя душа. Верить, что они не предавали меня на самом деле. Что не бросали. И не говорили все те ужасные унизительные вещи.
Это столько всего бы объяснило.
Если бы они действительно появились здесь… это тоже было бы доказательством, что вчерашняя встреча была обманкой. Но я сама сделала всё, чтобы никогда не узнать правды.
Проход к ступенькам, ведущим к алтарю, усыпан какими-то сухими лепестками. Они шуршат под моими ногами, покалывая босые ступни. Этот шелест эхом стелется впереди меня, угнетая какой-то своей фатальной потусторонностью. А от взглядов имар, неотрывно следящих за каждым моим движением, по коже бегают колючие неприятные мурашки.
Но меньше всего мне хочется показывать им свой страх. Гордо вскинув голову, я поднимаю взгляд на коварное божество, возжелавшее воспользоваться мной в своих целях. И стоящую рядом с Хаманой… всё-таки Чарпатчхе. Она тоже смотрит на меня, и тонкие губы изгибаются в очень самодовольной усмешке. Неужели
Как только я достигаю нижней ступеньки, мои конвоиры отстают, останавливаюсь у подножия лестницы. Восхождение я продолжаю в одиночестве. Под пристальными взглядами Хаманы и её марионетки. Пока не оказываюсь прямо перед ними, стоя на пару ступенек ниже. Будто милости пришла просить. Думаю, они очень скоро поймут, что это не так.
– Готова ли ты дать мне ответ, Женя? – сужает глаза Хамана.
Запрокинув голову, смотрю в лилово-сизое небо. Туда, где на кромке горизонта уже видны яркие сиреневые и алые всполохи поднимающегося светила. Первый рассвет.
– Готова, Великая Бездна Хамана, – произношу ровно, опуская глаза и уверенно встречаясь со взглядом своей похитительницы. – Я отказываюсь от всего, что ты мне предлагала. И не согласна становится ни жертвой в твоём ритуале, ни орудием твоих злодеяний. Я не согласна быть твоим пропуском в мою родную Вселенную.
О-о-о, это надо было сказать хотя бы для того, чтобы увидеть как с холодного прекрасного лица Хаманы вмиг слетает маска покровительственного величия.
Алые губы расползаются в жутком оскале, обнажая острые клыки. Вокруг тонкой фигуры чёрными крыльями взметается голодная тьма.
– Хорошо подумала? – шипит она.
– Да.
– И кто же тебя надоумил на столь неразумное, опрометчивое решение, глупое дитя? – интересуется, буравя меня почти ненавидящим взглядом.
От ощущения вымораживающей мощи, расплескавшейся вокруг нас, меня словно бетонной плитой пригибает к земле. И мне огромного труда стоит выстоять ровно и не опустить головы.
– Дай, угадаю. К тебе явился некто, считающий себя покровителем вашей жалкой вселенной?
– Мне не нужны ничьи советы, чтобы понять, как коварно ты манипулируешь мной, – вскидываю подбородок.
– О, я, кажется, поняла, – облик Хаманы становится абсолютно демоническим, пугая меня до дрожи. – Абсолюта ты бы не стала слушать. Не после вчерашнего. К тебе каким-то образом явилась его верная зверушка-провидица. Верно?
Наверное, что-то в моём взгляде выдаёт меня. Потому что тьма в глазах Хаманы вспыхивает такой сокрушительной ненавистью и бешенством, что я непроизвольно отшатываюсь, отступая на несколько ступенек ниже. Низко зарычав, она взмахивает руками, будто плетями замахивается. Тьма свивается в матовые щупальца, устремляясь ко мне. И теперь я уже вполне осознанно стремглав бросаюсь прочь.
Мне удаётся преодолеть треть лестницы, молясь небесам, чтобы получилось проскочить мимо бросившихся мне наперерез воинов.
Но в какой-то момент мои ноги вдруг утопают в вязкой чёрной трясине. Всё тело обвивают липкие щупальца, вздёргивая в воздух. И тащат обратно к Хамане… и к её алтарю. Точнее, кажется, уже прямо на алтарь.
Кажется, относительно мягкие методы убеждения непослушной жертвы остались позади.
– Зря ты трепыхаешься, детка. Я всё равно возьму своё, – появляется надо мной Хамана, как только я оказываюсь на круглом чёрном камне, связанная по рукам и ногам маслянисто-чёрными лентами тьмы. Склонив голову набок, она гладит меня по голове. Обхватывает пальцами виски, склоняется к моему лицу с жуткой улыбкой: – Твоё добровольное согласие, конечно, облегчило бы мне задачу. Но, поверь, оно совершенно не обязательно. Очень скоро ты станешь ещё одной моей маской. Смирись, или будет о-о-очень больно.