Их любимая кукла
Шрифт:
– Малыш, а ты только во время прикосновения можешь картинки показывать? – спрашиваю, пододвигаясь к нему ближе и принимаясь чесать мягкий бочок. Всеми силами транслируя ему свой вопрос.
Трещотка замирает на пару секунд. А потом показывает мне новое видение с незнакомой высшей имар, которая прикасается пальцами к своим вискам, морщится, кривится недовольно, и отрицательно качает головой. И меня накрывает чужим горьким разочарованием, что общение с ним отвергли.
– То есть… ты хочешь сказать, что высшие имар могли бы считывать твои послания на
– Ур, – ворчит малыш согласно.
– А на какие расстояния ты можешь посылать эти свои послания? Высоко-высоко в небо сможешь передать?
Не уверена, что он поймёт, если я стану объяснять ему про космос и орбиту планеты.
Трещотка поднимается на задние лапки, задирает голову, долго смотрит куда-то вверх. И наконец опускается с утвердительным «ур».
Моя ж ты прелесть. Теперь осталось лишь придумать, как с его помощью передать сигнал на-гарам так, чтобы они услышали. Ведь наверняка закрылись наглухо сейчас. Если вообще не улетели, конечно.
– Послушай, а я тебе тоже могу что-то показывать? – задаю я новый вопрос.
– Ур.
Ну лапочка же.
Следующий час с лишним у меня уходит на то, чтобы научиться транслировать Трещотке свои мысленные послания при его полном согласии и содействии. И в этих посланиях я стараюсь как можно чётче показать на-агаров, передать ему ощущение мысленной связи с ними, и объяснить, что именно он должен показать двум хвостатым пришельцам. Если у него не получится достучаться до них, пока они на орбите, может они тут действительно ещё появятся и Трещотке как-то удастся их увидеть и попытаться так передать моё послание.
Конечно, из этого может ничего и не получиться. Но кто не рискует, тот… в моём случае либо умирает, либо становится орудием в руках чокнутого сверхсущества.
И вот мы, кажется, наконец обо всём договорились. Трещотка всячески постарался продемонстрировать, что с огромным энтузиазмом выполнит мою просьбу и передаст всю нужную информацию моим спутникам. Кажется, для него это настоящее приключение. Осталось сделать так, чтобы малыш мог незаметно выбраться из этих комнат и прокрасться туда, где его ментальные сигналы не будут глушиться.
Ну и раз такое дело, пожалуй, мне тоже не помешает ещё раз попробовать сбежать, или хотя бы выбраться куда-то на открытую местность, чтобы снова попытаться докричаться до Са-арда, или Шоа-дара. А вдруг получится?
Ну а если нет, то хотя бы отвлеку внимание от Трещотки.
Объяснив другу свои намерения, я осторожно подхожу к двери. Днём она была открыта. Надеюсь, её так никто и не закрывал.
Потрогав, убеждаюсь, что так и есть.
– Я пойду первая. А ты спустя некоторое время, – присев на корточки, шёпотом говорю Трещотке. – И будь осторожен, хорошо? Не попадайся никому на глаза. Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности. Уходи, даже если меня поймают. Если бы я могла выбраться с этой планеты, я бы тебя с собой забрала. Но… меня, скорее всего, убьют на рассвете, и защитить тебя будет совершенно
– Ур-р-р, – жалобно утыкается он головой мне в живот. Всеми силами транслируя мне тепло, привязанность и что-то очень похожее на попытку ободрить.
– И я тебя тоже уже успела полюбить, – шмыгаю носом, крепко обнимая малыша. – Ты мой самый лучший друг во всех вселенных.
Как бы ни было страшно выходить за пределы этих комнат, как бы ни пугала меня перспектива новой встречи с Хаманой, время не ждёт. Ночь тут наверняка не бесконечная. Приходится приступать к выполнению своих безумных планов.
Сделав глубокий вдох, шумно выдыхаю и решительно толкаю дверь.
За дверью вижу просторное круглое помещение с множеством таких же дверей, расположенных полукругом. Напротив таким же полукругом расположены арки, выходящие на круглые балкончики. А в центре комнаты возвышается что-то наподобие цилиндрической открытой кабинки с ажурными полупрозрачными стенками. Может, это лифт такой?
Однако стоит мне сделать шаг в его направлении, как в одной из арок появляется высоченный имар. Как я уже поняла из мысленного общения с Трещоткой, это представитель воинской касты. А значит, скорее всего, мой стражник.
Я ускоряюсь, надеясь успеть заскочить в кабинку. Но он взмахивает крыльями и в мгновение ока оказывается передо мной, перекрывая дорогу.
Бросаюсь в другую сторону, чудом поднырнув под раскинутыми лапищами, но на моём пути вдруг возникает ещё один имар, невесть откуда взявшийся. Они воинственно стрекочут мне что-то, явно намекая, что я должна вернуться в комнату.
Но мне пока никак нельзя. Надо отвлечь их, чтобы хотя бы Трещотка выбрался.
Так что, издав безумный боевой клич, я принимаюсь, как сумасшедшая, носиться по помещению, периодически пытаясь то на балконы выбежать, то в кабинки забраться, то в других комнатах спрятаться.
Поначалу имар рьяно пытаются меня поймать, не причиняя физического вреда. Но когда мне почти удаётся выскочить на большой центральный балкон, они, видимо, теряют терпение. Стрекочут что-то злое и раздражённое. Воздух вдруг наполняется низкой, гулкой вибрацией, от которой у меня сразу закладывает уши, а голова взрывается тошнотворной болью, вмиг сковавшей и выкрутившей все мышцы.
Как меня забрасывают обратно в мои так называемые покои, я уже едва ощущаю. Самым постыдным образом теряя сознание.
Прихожу в себя спустя чёрт знает сколько времени. И сразу обнаруживаю, что теперь закрыта не только входная дверь, но и все выходы на балкончики запечатаны прозрачными заслонками. Непробиваемыми.
Но самое главное, Трещотки не обнаружилось ни в одной из комнат. Кажется, ему удалось улизнуть.
Теперь остаётся только держать за него кулачки и молиться, чтобы у малыша всё получилось.
И ждать.
За мной приходят, когда небо начинает сереть на горизонте.
Двое громадных имар весьма воинственного вида с чёрными острыми копьями. Кажется, те же, что меня ночью скрутили.