Их пленница
Шрифт:
— Отец хочет с тобой поговорить, — он бросил взгляд в зеркало заднего вида. — Думаю, хочет извиниться за инцидент в гостинице. Прости, я потерял контроль над желаниями.
Тепло в голосе говорило, что ничего ужасного меня не ждет.
Если бы я не знала, что Александр сделал что-то с моим ребенком… А может, это домыслы? Слишком спокойным он выглядит, его ничего не тревожит.
— По вашему приказу пырнули Зверя? — спросила я.
— Что? Зверя?
— Да, брата Руслана. Я получила букет, он вышел — и получил удар в сердце. Ваша идея?
Я
— Послушай, Оливия… — он поерзал, не отрывая взгляда от дороги. Чем-то смущен или что-то раздражает. — Я все понимаю, но… Не вмешивайся в наши битвы. Это не твое дело.
— Не мое? — переспросила я. — Как же вы предлагали семью, если меня не будут слушать?
— Не понял, Оливия. Хозяева «Авалона» разве тебя спрашивали, с кем им драться? Это ты решала, кого они убьют?
Он затыкал мне рот. Я никогда ничего не решала и не хотела этого. Я ждала их, а потом зализывала раны. Меня это устраивало. И теперь и те, и другие хотели, чтобы я подождала победителя, смиренно их перевязала и приняла свою судьбу.
Почему бы тебе не выкусить, парень?
— Вы меня обманули, — бросила я. — Насчет дочери. Я вижу, ты не злой… Скажи, что произошло на поляне после похорон?
Я оценила его лицо, профиль намеренно спокойный, рот приоткрыт. Александр непроизвольно приподнял брови, борясь с какими-то сложными чувствами.
— Мне сказали, ты был там, — добавила я, чтобы его добить. — И когда мы были в номере втроем, тебя поразило, что моя дочь может быть жива.
Он так долго молчал, что я перестала надеяться на ответ.
— С тобой поговорит отец, — наконец сообщил Александр. — Мы почти приехали.
Дорога была незнакомой. Мы съехали с основной за километр перед дорогой к яблоне. Грунтовка делала поворот в сосновый бор. Это угодья принадлежали оборотням: сейчас моим мальчикам, а завтра, возможно, у них будет другой хозяин.
Мы петляли между деревьев и обочины, засыпанные бурой хвоей, подступили к самой машине.
Еще поворот и открылся вид на дом.
Одноэтажный, приземистый, но очень просторный. Со стеклянной верандой и резным крыльцом — произведением искусства деревянного зодчества. Перед ним прямоугольная площадка, засыпанная гравием.
В свете фар изумрудными оттенками заиграла низко подстриженная трава на лужайке. Кроме запахов сосен и сена откуда-то тянуло водой. Готова биться об заклад, за деревьями прячется озеро.
— Заимка, — сказал Александр, паркуясь с торца дома.
Он заглушил двигатель и вернулись звуки природы. Над горизонтом потихоньку светлело, скоро в небе разойдется малиновый и розовый. Рассвет уже близко.
Все тихо, мальчиков не видно. Кажется, здесь только львы и я.
Но над запахами хвои и воды я почувствовала что-то знакомое. Кровь. За домом было что-то, что издавало этот запах. И мне не хотелось смотреть, что.
Глава 50
Двигатель потрескивал в природной тиши, остывая. Было страшно выходить.
Я сидела в машине,
— Папа злится, — в пустоту заметил Александр и первым выбрался из машины.
Я последовала его примеру, но робко осталась у дверцы.
— Что она здесь делает? — голос прозвучал хлестко, как удар кнута.
— Ты же хотел ее увидеть, — младший оглянулся на меня. — Подобрал на дороге в паре километров отсюда… Не бросать же было.
В рассеянном свете фар он спустился по ступеням. В сером костюме, как и раньше. И идет уверенно, словно к трибуне. Прямой, он был похож на человека, привыкшего выступать на публике. Подавлял волей.
Я постояла и пошла навстречу.
Они оба в отличной форме… Где же мальчики? И почему тянет кровью?
С каждым шагом мощь оборотня все сильнее обрушивалась на меня. От нее стыл живот, а колени превращались в желе. Меня будто придавило огромным камнем… И я поняла, что напоминают ощущения. О похожем говорила Алина. И о доме, где устроили логово.
Это он тогда встречался с гиенами, больше некому.
— Оливия, — ровно произнес он, приветствуя. И больше не удостоил меня даже взглядом, обратился к сыну. — Проводи ее в дом и найди брата.
Я хотела подняться по ступенькам, пока меня не отволокли силой, опустила глаза и остановилась, как вкопанная.
Прямо из утоптанной почвы торчала рукоять ножа. Его загнали до основания, может, наступили сверху. Нож Зверя. Тот самый, с которым он ушел.
— Что это? — я уставилась в равнодушные спины. — Что это, вашу мать?!
Они обернулись, удивленные моей злостью, но даже грозный взгляд отца не заставил утихнуть.
— В чем дело, Оливия? — тихо спросил он. — Вы узнали нож?
— Это нож моего друга, — сказала я. — Зверя из «Авалона».
Я напряженно ждала продолжения. Объяснений, как оружие очутилось здесь и где он сам.
— Верно, — заметил отец.
Все, что сказал… Александр молчал вовсе.
Отец резко отвернулся и широким шагом пересек тропинку. Сын, как верный слуга, поспешил за ним. Они скрылись за углом дома и я бросилась следом. С колотящимся сердцем, потому что именно оттуда порыв ветра донес густой и плотный запах крови.
Двор был усеян мелким гравием, к которому примыкала лужайка — граница камней и травы в свете прожектора была четко видна. Прожектор был на стене, ярко освещал, но не слепил.
Когда я увидела кто там лежит, голова стала пустой.
Зверь был там — они его пленили.
Живой, если это можно так назвать. Львы стояли перед ним, рассматривая то, что осталось от моего любимого.
Кирилл был покрыт кровью — своей и чужой. Лежал на боку, подобрав ноги, но еще дышал. Поперек живота тянулись рваные раны — следы от когтей. Его слабое место. Не раз и не два я видела такие травмы, и в этот раз он тоже пропустил удар. И не один. Нападавших было трое, а Зверя некому было прикрыть.