Икосаэдр 2.0
Шрифт:
— Ну и, наконец, Турсунбаев Азизжан Юсупович, девяносто восьмого года рождения, таксист… Та же петрушка. Как сквозь землю провалились, в общем. Если ещё и у этого телефон не найдут. Родственники ещё не опрошены. Надо…
— Я это всё видел! Мы же уже всё запланировали. Ты как будто кому-то другому это рассказываешь, да? Кому рассказываешь? Никогда не понимал, зачем рассказывать то, что я и так знаю. Воображаемые зрители чтобы поняли, да? Тебе бы выступать!
За такую наглость уже последовал тычок подчинённому родственнику в бок.
—
На улице загремело, зашумело. Нурдинов выглянул в окно — вокруг фонтанчика развернулся полевой лагерь водоканала. Поставили оранжевые конусы, натянули лентой заборчик.
— Смотри. Оперативно, — сказал Сманалы уулу Сабырбеков. — Видимо, не зря их у акима дрючили на прошлой неделе.
— Да уж. Они и то лучше нас работают.
В следующий миг заговорил отбойный молоток. Товарищ капитан произнёс несколько фраз, процитировать в столь приличном произведений не представляется возможным, и закрыл окно, открытое на микропроветривание.
— Кондей так и не поставили. Долбить весь день будут. Работать невозможно! Задохнёмся совсем!
— Поехали к сестре последнего, прогуляемся! Её вчера допросить не успели.
Заткнув уши, прошмыгнули к служебной тачке, врубили мигалку, поехали с ветерком.
Опрос, в котором присутствовали трое родственников и девушка Турсунбаева Азизжана Юсуповича, оказался скучным — все те же обычные в такой ситуации тревожные лица, всхлипы «да где же он», рассказы про то, как брат записывал рэп и мечтал стать стендапером. Всё те же фоточки из инсты (* соцсеть, официально запрещённая в Российской Федерации). Ближе к концу раздался звонок — звонила младший сержант Жаныс, отвечавшая за коммуникации.
— Прислали выгрузки маршрутов из Гугла. У всех трёх сигнал мобилы пропадал прямо посреди улицы.
— Во как! В смысле — посреди улицы?
— Ну, там непонятно. Вот точка, вот другая, а последняя — просто на улице, или во дворе.
— Слушай, вышли скрин. По последнему.
— Окей, товарищ капитан.
Поворчав по поводу плохого качества фото, Нурдинов махнул рукой Сманалы уулу Сабырбекову, который уже подсел на диване к сестре потерпевшего настолько близко, насколько позволяла толщина костюма и особо старательно гладил по спине.
— Собирайся. Посмотрим точку.
Стоит ли говорить, что ничего путного они не нашли. Точка оказалась совсем непримечательной — простая дорога в середине квартала, тротуар со сломанными поребриками (или бордюрами? Кто их разберёт, как их в Хухры-Хурме называют по-русски).
Увидели одинокую старушку в окне хрущёвки напротив, поднялись, тыкнули ксивой и опросили, было ли чего странного. Разумеется, ничего странного старушка не заметила, и пропавшего парня не видела. Как не видела и двух других пропавших.
Когда вышли из подъезда, Нурдинов присел на корточки, собрал щепотку пыли на асфальте и понюхал, медленно просыпая из кулака. Прищурился, посмотрел вдаль,
— Чего? Ну что такого!
— Вот зачем так делать? — старший сержант изобразил пальцами. — Ты что узнать хотел? Что у нас климат засушливый?
— Молодой ещё. Не понимаешь, — Нурдинов поднялся, отряхнул пыль с брюк и направился к машине. — Важна каждая деталь. Вот мы всё не там ищем. И не то. Есть какая-то система в этом всём. Что-то объединяет. Мужчины. Так?
— Так.
Нурдинов замялся, подыскивая следующее объединяющее свойство:
— Вышли куда-то?
— Вышли. Слушай, может, закладку искали? Может, они все наркоманы? Один-то привлекался.
— Это пятидесятишестилетний специалист Лукойла, отец четырёх детей наркоман, да? На велосипеде за две сотни тысяч который ездит!
— И то верно, — Сманалы уулу Сабырбеков поник. — Хочешь сказать, это один и тот же человек? Маньяк?
— Ты тише такие слова-то говори! Сейчас областные приедут и всё заберут у нас. Не маньяк. Может, они все знакомы были?
Сманалы уулу Сабырбеков кивнул.
— Может. А может, по пицце? Обеденное время.
— Да. У нас же под окнами долбят… Не хочу обратно. Вот тут — верно говоришь. Отметим пятницу. Неделька тяжёлая была.
* * *
Кружок по городу, небольшая очередь, ароматно-пахнущая серая картонная коробка, жирные пальцы сжимают тёплый кусок теста с начинкой — и вот жизнь постепенно начинает налаживаться.
— Вот ты говорил про систему, дядь Актилек, — сказал Сманалы уулу Сабырбеков, когда они уже подъезжали к хухрыхурминскому отделению местной полиции.
Дядь Актилек его тут же поправил.
— Товарищ капитан я. Рабочий день ещё не закончен — рано меня тут дядькать!
— Окей-окей. Трьщ капитан. В общем, вот ты говоришь — есть система. А у нас, раз мы никак не можем найти то, что их всех объединяет — есть какая-то системная ошибка.
— Что за ошибка? Никаких ошибок. Всё проверено, — нахмурился Нурдинов.
— Самолёты.
— Что самолёты?
— Во вторую мировую, я тут ролик на ютьюбе смотрел. Улетали на задание, прилетают — а в крыле дырка!
— Не дырка, а отверстие, — привычно поправил Нурдинов.
Сманалы уулу Сабырбеков поморщился от неудачной шутки и продолжил:
— Они на эту дырку — раз! И брони налепили. Другой раз прилетают — раз, в хвосте дырка. Они на хвост брони в три пальца. А какие-то не прилетали. И их как сбивали, так и продолжали сбивать. Не меньше.
— Ну и что? Как это связано?
— А то, что они только выживших проверяли. А те, которых сбили — не проверяли. А броню надо в другом месте лепить! Вот мы с тобой, тврщ капитан, выжившие, по себе и судим. А их, считай, уже всё, нету…