Икосаэдр 2.0

Скоробогатов Андрей Валерьевич

— Кончай трепаться, зайцеухий, — грубо оборвал я болтуна и почесал правый рог. Давай уже свой инструмент.

Зиртен обиженно и нелепо подёрнул носом-пуговкой, достал из чехла косу и приладил на рукоятку, украшенную рунами.

— Трудись. Я не смею тебе мешать, — ответил не то заяц, не то армянин и затопал сквозь поросль. Прямо в расставленные мной капканы.

Адский огонь загорелся в моих глазах. Я отошёл от поляны и махнул косой. Сотни носков, чёрных, синих и в полосочку, упали со стеблей на раскалённую почву ада.

Хороши носочки!

ЗАРИСОВКИ. Сообщение из бортового журнала Шрихарикота-34, 20.09.2458

— … Фредди сказал

перед высадкой, что, возможно, высаживаться не надо, потому что по данным прошлых попыток из базы индекс химеризации фауны этой планеты равен тринадцати, я хреново учил ксенобиологию и понятия не имел, что это значит; правда, Консорциум дал задание, и нас интересовало только обилие фосфора и органики, ну, вы же знаете, что человечество сейчас — это вселенский паразит, охочий на чужую органику, в общем, мы сели, кислорода норма, утро, мы не увидели ничего, кроме здоровенных грибов, да, кажется, они напоминали грибы, Фредди первый отключил шлем и стал кашлять, он кашлял как-то странно, я ещё подумал — у нас же микрофлора, по правилам нельзя, но его словно загипнотизировало, тянуло к ним, а затем и меня; так вот, он подошёл к этим грибам, и через пару минут внутри их… их шляпок что-то забурлило, словно там происходила какая-то реакция, видимо, наша органика передалась им, они как-то смешали ДНК с тем, что было у нас в голове… затем на поверхность стали падать большие пузыри вроде плаценты, они разрывались, и оттуда выходили бабы… простите, женщины, голые красивые женщины в слизи, они… они были тупые, но прекрасные, рыжие, негритянки, толстые, худые, они ничего не говорили, просто легли на землю и раздвинули ноги, чёрт возьми, Фредди, это всё его мысли, он слишком долго был один на вахтах, но, по правде сказать, и мне этого хотелось… передайте… передайте Лиз, что я не хотел, я изменил с ними… мы спаривались с дюжиной, я не знаю, зачем я, чёрт, потом сверху стали падать яйца, оттуда вылуплялись коты… котики, пушистые, видимо я вспомнил старину Фила, я скучал по нему, я никогда уже не увижу его… (плачет); к тому времени я уже снял скафандр, я гладил кошек, спаривался… трахал этих сучек, и их животы стали расти, через полчаса они родили химер, похожих на кошек и людей одновременно, они тоже размножались, и породили червокотов, адские многоножки с хвостом, они влезли в меня, руки не слушаются… мы летим на Землю, корабль полон голых баб, кошек, запрашиваю…

ЗАРИСОВКИ. Морщинок и Орнаменталь

жене.

Ты работаешь поздно вечером одна, когда спокойнее, позабыв о голодном муже дома и усталости в руках. Ты торопишься. Роскрыш выходит неровный, рваный, и страшно, что не хватит чего-то, чтобы создать полноценный Орнаменталь Вызова.

Сроки поджимают. Жрица-настоятель требует рабочий коридор четвёртого транка до конца декады, когда намечается очередной литургический вызов. Рабочий морщинок, которым ты вьёшь глубину, всё время тупится, и приходится спускаться вниз и макать в умбру третьей жёсткости, чтобы поправить. Мастихин то и дело срывается, оставляя неровности на параллелях пятых морщь. Малые шероховатости роскрыш ещё может стерпеть, но стоит сдвинуть линию лупа на пару градусов влево — и вызов не пройдёт.

Спрыгнуть вниз, завернуть лицо шарфом, налить из канистры звонкое в маленький бочонок. Затем — на верёвку, на шею, и бегом по стремянке, на туру, затем по лесам, на самый верх. И не расплескать бы, лестницу уже прожгло до самых пуняв. Крименсин золотил кожу и жёг пальцы рук даже сквозь перчатки, стоит немалых сил сдержаться и не почесать нос, который, сволочь, всегда чешется, когда заняты обе руки. В прошлый раз пришлось бежать к Евридике, чтобы та произвела чтение очищение. Нет, можно ходить и с

золотым носом, но, во-первых, это больно, а во-вторых — городские в двилежансе увидят и поймут не то. Будут отворачиваться, словно от прокажённой, отодвигаться, не разбирая, что орнаменталистки в их заведении используют светлые, а не тёмные силы.

Вдруг вспомнишь, и холодок по спине. Как там муж? Вернулся ли с охоты живым? Голодный или поужинал?

Один ли?

Поправишь косынь, смахнёшь стекающую по кисти каплю сепии на подол, и снова раскрывать. Мазок за мазком, вязь за вязью. Ночные лангуры прибегают к полуночи, гремят по кровельной жести в паре метров над тобой, сношаются, визжат. Ух, знать бы какое-нибудь простенькое чтение вызова Льва, чтобы отпугнуть! Но нельзя по рангу, не позволено: ты не жрица, а наймит, коих тысячи…

За два часа до рассвета роскрыш замкнут, ты стоишь внутри холодного яркого колодца башни, вокруг тебя леса, банки, тряпки. Ближайший двилежанс в рощу плывёт через три часа, а ты, усталая, хочешь умыться, хочешь есть, но есть нечего, а вода грязна.

Лёгкий дымок идёт из глубин твоих линий. Ты ведёшь пальцем по одной из них, говоришь слова, что подглядела как-то раз. Морщинок, безвольно висевший на запястье, втыкается в стену. Орнаменталь вспыхивает янтарём, тянет хобот транка в глубину…

Сонный муж трёт глаза и смотрит на тебя, стоящую в спальне.

— Ты голодна?

2019

Тема: «Магия геометрии»

ЗАРИСОВКИ. Наживка

(на конкурс «55 слов»)

Когда кончился пояс астероидов, Червь принялся за спутники планет-гигантов.

— Кто следующий, Марс? Или сразу мы? — спросил президент, глядя, как Третий Космический поливает растущее исполинское тело огнём торпед-водородок.

Мировая нейросеть безмолвствовала.

— Ясно. Где бы найти крючок подходящей длины? Отменная рыбалка получилась бы!

Земля погрузилась в хаос. Утром внучка президента предложила подсунуть Червю собственный хвост.

ЗАРИСОВКИ. Шкряб

1.

Джонатану Скратчентоммеру осталось метров пятнадцать. Всего пятнадцать до гнезда — вроде бы, и немного, но только если не приходится карабкаться по почти отвесной стене полуразрушенной кирпичной башни, стоящей на обрыве, а мамаша может вернуться с минуты на минуту. Он взбирался уже слишком долго, почти час.

Внизу — пропасть, сверху — злобное огромное существо, летающее чудовище. Дракон.

2.

Остаётся метра три.

— Как он там?! — крикнули снизу.

Видимо, кто-то из подростков. Идиоты, разве не знают, что лучше не отвлекать!

— Нос… нос чешется, — пробубнил Джонатан — больше себе, чем кому-то другому.

— А ты почеши!

Надо же, всё слышит. Интересно, кто это?

— Не ори! Нашёлся советчик, — чуть громче сказал Джонатан, и тут же сверху посыпались комья земли, песок и ветки.

Тише, тише… успокойся… Это я не тебе…

Существо молодое, неопытное, и его совсем недавно разозлил отряд иногородних солдат, закидавших с дороги гнездо копьями. Местные-то знают, как обходиться, а вот иногородние… Ладно хоть мамаши в тот раз, как и сейчас, не было в гнезде. Мамаша, как и все взрослые, сторонилась людских поселений, летала за пролив да в горные пастбища. Но это до поры до времени, того и гляди — спорхнёт с утёса, со своего каменного насеста, и начнёт пожирать всех на своём пути, а малыш за ней. Рядом проходил оживлённый тракт, а за ним — городок, и угроза была очень, очень велика.