Иллюзии
Шрифт:
Я задерживаю дыхание и прижимаюсь ухом к обугленной чёрной стене.
Не шевелюсь.
Не дышу.
Только слушаю.
Ничего.
У меня вырывается рыдание. Это должно быть настоящим!
Я стою на прежнем месте. Отказываюсь двигаться. Я продолжаю прислушиваться и прислушиваться. Но я не слышу стук снова.
Мои уши начинают играют со мной злую шутку. Я слышу стук, которого на самом деле нет.
Стук становится хлопками. Хлопки переходят в шаги.
Шаги, в конечном
— Ты одна, Нора. Абсолютно одна.
— Уродливая, уродливая, Нора Гилберт.
— Лучше держать тебя взаперти, где никто не сможет увидеть тебя.
Я знаю, что они не настоящие, но в одиночестве слова становятся реальными. Брэдли говорит резким шёпотом. Тяжелый голос отца становится какофонией звуков.
Мать шипит и рычит своей ненавистью.
И её голос становится громче всех. Но слова матери не звенят элементами заблуждения. Они реальные, вырванные из воспоминаний.
— Ты не можешь заставить любить, Нора! Ты не можешь требовать любви! Ты сжимаешь меня до смерти, и я просто хочу, чтобы ты меня отпустила!
Я затыкаю уши руками и начинаю раскачиваться на ногах.
— Заткнись! — кричу я.
— Не будь дурой, Нора! Никого не заботит, что ты думаешь.
Насмешки Рози звучат, как похоронный звон.
— Хватит! Пожалуйста!
Я сваливаюсь на пол и сворачиваюсь в клубок.
— Пожалуйста, — стону я.
Тук.
Потом тишина.
Тук, тук.
Ничего больше.
И в этот момент я ощущаю покой.
Мимолётный, который также тихо исчезает в тишине.
ГЛАВА 8
Прошлое
Пять месяцев назад
Я не испытывала удовольствия, когда шла в школу. Мать, как обычно, высадила меня возле школы, но вместо того, чтобы пойти в класс, я отошла от кампуса и пошла дальше.
У меня не было конкретной цели. Я просто знала, что меньше всего хочу сидеть на уроке английской литературы.
Иногда мне нравится сбегать от реальной жизни.
Брэдли будет искать меня. Уверена, он будет волноваться, если я не появлюсь. Но меня это не заботило.
Бывают дни, когда я хочу побыть наедине с собой.
Я шла и шла, пока не оказалась у южного входа в Уэверли Парк. Я остановилась только под сенью сухих деревьев на границе зелёного поля.
Я не была в парке с тех пор, когда отец ребёнком приводил меня сюда. Мать не любила парки. И, конечно, она не любила брать в парк меня. Мама ненавидела тратить время на прогулки, на комментарии и вопросы о моём изуродованном лице. Она выбрала
Я сделала неуверенный шаг вперёд, ощущая странное чувство вины. Как будто меня могут поймать за занятием, которым я не должна заниматься.
Прижав школьную сумку к груди, я заставила себя продолжить путь. Продралась сквозь деревья, пересекла зелёную гладь стриженной лужайки и двинулась в сторону столиков для пикников.
Наступила весна, сегодня первый тёплый день после холодов. Эта зима была длинной и суровой, и я счастлива, что она закончилась.
Хоть мне и нравилось ощущать на коже теплые лучи солнца, я шла с опущенной головой.
Прячась. Скрываясь…
Сев за пустой стол, я попыталась успокоить перевозбуждённое сердце. Меня подташнивало и я подумала не вернуться ли мне обратно в школу.
Мне не хотелось думать о том, что скажет мать, если узнает, что я была в парке. Я даже вздрогнула от этой мысли.
Я пропустила урок. Прогуляла. Наслаждалась погожим днём на улице вместо того, чтобы бы торчать взаперти дома или в школе. Все произошло так спонтанно, и я ощущала себя свободной.
Неестественное, но удовлетворяющее чувство.
Я достала тетрадь, которую всегда прятала в сумке. Это мой секрет. Я заполняла страницы бредятиной, которая не имела никакого смысла ни для кого, кроме меня. Это моё безопасное место.
Я достала ручку и занесла перо над пустой страницей, наслаждаясь посторонним шумом.
До меня доносился детский смех из детского игрового комплекса. Грохот мусоровоза, проехавшего по улице.
Здесь я была окружена людьми. Моё сердце чувствовало наполненность, и я поняла, что улыбаюсь.
— Прекрасный и удивительный день, верно?
Я вздрогнула от неожиданно раздавшегося вопроса. Я подняла голову, удостоверившись прежде, что волосы скрывают большую часть лица, и увидела самую красивую девушку, которую видела за всю свою короткую жизнь.
Примерно моего возраста, с длинными тёмными волосами, спадающими почти до талии. На ней были ярко-розовые обтягивающие леггинсы в белую полоску и белая футболка, которая сползла с одного плеча. А на макушке красовался берет, норовивший сползти вниз. Эта девушка, очевидно, одна из тех, которым легко выглядеть модными.
Но я уставилась на незнакомку вовсе не из-за одежды. Дело было в её невероятных тёмных глазах. Её лице. Крошечной ямочке в центре подбородка.
И то, с какой уверенностью она себя преподносила. То, чего у меня никогда не будет.
Внешность этой великолепной девушки только напомнила мне о том, насколько уродлива была я.
Я быстро отвела взгляд, не ответив на её слова. Я начала рисовать завитушки на краях бумаги передо мной. Машинально начерченные моими дрожащими пальцами.