Иллюзии
Шрифт:
— Ты чертовски талантлива. Как тебя зовут? — спросила она, положив гитару на колени.
— Нора Гилберт, — тихо представилась я и бросила на девушку быстрый взгляд.
Она протянула руку, которая, как я заметила, была унизана серебряными кольцами. По одному на каждом пальце. Я осознала, что уставилась на её руку и крошечный символ на обратной стороне запястья. Красный символ бесконечности прямо над тёмно-синей веной.
Я неуверенно пожала ей руку.
— Приятно познакомиться с тобой, Нора. Я — Марин Дигби. Я только что переехала в Блэкфилд
Я поняла, что снова улыбаюсь. Она выбрала простой способ общения, ничего не требуя — ничего не ожидая.
— Это так. Если ты не охотник и не любишь ходить в походы, тебе не повезло.
Марин засмеялась, и это был приятный звук. Я тоже засмеялась. Но я хотела сделать это с ней. Так, чтобы мы делали что-нибудь вместе. Вдвоём.
— Чёрт. Я навеселе. Полагаю, что буду много тусоваться с тобой. — Она подмигнула мне, и мои щеки вспыхнули.
— Нора!
Я вздрогнула и сделала шаг назад. Марин бросила взгляд через моё плечо и нахмурилась.
— Кто этот раздражённый красавчик? — спросила она.
Мне не было необходимости оборачиваться. Я знала, кто там стоял.
Брэдли.
Через несколько секунд я почувствовала, как его рука обхватила мою руку, и живот скрутило узлом. Он был зол. Мне нужно было приготовиться к его настроению.
Марин смотрела на нас, ее лицо приняло обеспокоенное выражение.
— Я везде тебя искал, — кипел от злости Брэдли, развернув меня так, чтобы я могла видеть его. Я почувствовала, что и сама начинаю закипать от злости. Меня смутила сцена, которую он устроил на глазах у Марин. Я привыкла к его истерикам, но сегодня впервые они вывели меня из себя.
— Ты пропустила урок? — спросил он. Его зелёные глаза сверкали.
Я кивнула, пытаясь сдержать своё раздражение. Спокойно, Нора.
— Я не могла сидеть в классе. Снаружи слишком хорошо, — объяснила я, надеясь, что он оставит меня в покое, но следовало догадаться, что Брэдли не уйдёт куда-либо без меня.
— Парень, ты осознаёшь, что у тебя есть зрители, верно? — Марин махнула рукой, обозначая свое присутствие. — Я вижу, что ты ведешь себя с Норой как последний засранец, и это не круто. Совсем.
Брэдли прищурил глаза, и его лицо застыло.
— Откуда ты знаешь Нору? — разъяренно прошептал он.
Марин нахмурилась сильнее и открыла рот, но я перебила её.
— Мы только что встретились. Брэдли, это Марин Дигби. Марин, это Брэдли Сомерс, мой друг.
Не знаю, почему я почувствовала, что необходимо подчеркнуть характер наших взаимоотношений для Марин. Мне не хотелось, чтобы она решила, будто мы пара. Я не хотела, чтобы она задавала вопросы о роли Брэдли в моей жизни, в частности, о его нынешнем поведении.
Брэдли отдёрнул руку, как будто я обожгла его. Он встретился глазами с Марин. Между ними состоялся беззвучный разговор, к которому я не была причастна, и не хотела
Брэдли повернулся ко мне, как только игра в гляделки закончилась.
— У нас есть немного времени до твоего последнего урока. Ты же не хочешь пропустить весь день, — сказал он мягко, ярость в его голосе утихла. Лицо Брэдли смягчилось, и я расслабилась. Я поняла, что дам ему то, что он хочет.
— Хорошо, — согласилась я.
Брэдли кивнул головой в сторону стоянки, где была припаркована его машина.
— Пойдем.
Я оглянулась на Марин, и мой желудок свело из-за выражения её лица. Я хорошо его знала. Это было отвращение.
— Пока, — сказала я неловко, не зная, что ещё сказать.
Марин кивнула, но не ответила, её взгляд скользил между мной и Брэдли, который отказался смотреть на девушку.
Я пошла за Брэдли через лужайку к его машине, ощущая смесь гнева и разочарования.
ГЛАВА 9
День 4
Настоящее
Я рыдаю и рыдаю.
Все конечности словно окаменели. Болит спина. Пробую подвигаться, но чувствую себя так, словно меня заковали в цемент. Пытаюсь пошевелить хоть одним пальцем, но ничего не получается.
Я парализована.
Стискиваю зубы, чтобы не закричать.
— Не уверен, как долго она протянет в таком состоянии…
Бип. Бип. Бип.
Что это за звук?
Той ночью я где-то потеряла телефон. Звук слабый и еле слышный, как лёгкое дуновение ветра.
Но ветра нет.
Лишь безмолвный вонючий воздух.
Грудь сдавливает, и я не могу дышать.
Я должна двигаться!
Распахиваю глаза и сажусь. Задыхаюсь. Хриплю. Я словно тону, но могу выплыть. Рот открывается и закрывается, пока я хватаю столь необходимый мне кислород. На секунду мне кажется, что я в другом месте.
Я надеюсь, что я в другом месте.
Но когда глаза привыкают к тусклому свету в моей тюрьме, неприятная правда обрушивается на меня в очередной раз.
Ничего не изменилось.
Я всё ещё в западне.
Пути домой нет.
Никакой возможности побега.
Но затем я вспоминаю, что слышала глухой стук. Это было вчера? Или прошлой ночью? Несколько часов назад?
Время ничего не значит. Оно расплывчато. Вести подсчёт нет смысла.
Иногда я пытаюсь сфокусироваться на луче света, изредка проникающем сквозь грязное окно, чтобы определить день сейчас или ночь. Но долго этим заниматься не получается. Чем сильнее я фокусируюсь на свете и времени дня, тем более отчаянной и подавленной становлюсь. Что, в последствии, переходит в злость. А потом в истерику.