Имани
Шрифт:
– Чушь какая... это бы не помешало мне.
– Но ведь помешало.
– А утром? Ты стояла ко мне спиной. Ты ведь знала...
– Да. Но может... я хотела этого.
– Хотела умереть?! Почему?
– А почему ты вчера хотел этого? Просто чтобы все закончилось. И не искать выхода.
– Из-за меня?
– Нет.
– Развяжи меня.
Она поднялась, засунула в карман джинсов нейтрализатор. Глупый ход, она не успеет его достать. Пошла к столу, взяла нож. Может, нейтрализатор ей и не пригодится... нет, зарезанным, как свинья, умирать не хотелось.
Она сидела рядом, не отошла, не достала нейтрализатор. Какая же дурочка... как она могла знать, что я не трону ее?!
Я растирал запястья, тёр ладони, чтобы разогнать кровь. Делал вид, что я очень занят этим, а в голове боролись бесы. Быть может, если бы она начала дёргаться, нервничать, показывать свой страх... но она был так спокойна.
– Прости, я не знала, что так сильно связала тебя. Давай я чем-нибудь помажу? Тебе очень больно?
– Зачем ты меня развязала, опять хочешь умереть что ли?
– Вырвалось у меня.
– Хочешь я приготовлю завтрак?
– Не знаю... давай. Только без этого твоего чая.
– Вон там душ, осталась ещё горячая вода в бойлере.
– Она показала на небольшую дверцу сбоку от входа.
Я попытался подняться, но тут же упал на диван.
– Сейчас, подожди.
– Она метнулась к столу, налила полстакана коньяка и протянула мне.
– Выпей.
Я выпил в два глотка. По телу тут же разлился приятный жар.
– Через пару минут ты будешь в норме.
– Успокоила меня Имани.
– Посиди чуть-чуть.
– Ладно. Больше без фокусов, да?
– Да...
– У меня сумка с вещами в машине, в багажнике. Можешь принести?
Коньяк и правда взбодрил меня. Хотя я как-то сильно захмелел сразу. Я отправил Имани за вещами, а сам пошёл в душ. Маленькая комнатка с окном во двор. Включил воду. Какой же кайф... когда я в последний раз принимал душ? Два дня назад? В какой-то другой жизни. В той жизни я умер, а теперь воскрес. Первое омовение в моей жизни. Это прям как крещение.
Я чувствовал, как по мне пробегают горячие струи и прислушивался к себе новому. Больше не было страха. И не было сомнений. Этот опыт умирания что-то сделал со мной. Все фальшивое. Вся моя жизнь подделка. Срисованная под копирку жизнь других людей. На самом деле нет обязательств, нет чувства вины и чувства долга. Это все мелкое, не значительное - хрупкие цепи, которые обмотали меня, приковывая к тому, чего я не хочу, что мне не нужно. Правда в том, что есть один я, я - сам по себе. Я могу выйти из этого течения, которое несло меня и делать все что угодно. Жить как захочется. Я животное. В лесу. Я свободен.
Я не вернусь. Больше никогда не вернусь. Быть может, я останусь здесь, с ней. А может, пойду куда-нибудь ещё. Но никогда - назад.
Постой, а желание защитить ее - не новое ли обязательство?! Однако она - то, чего я хочу, действительно хочу. Мой выбор, а не выбор течения. Она мой первый выбор в жизни... настоящий. Мой.
Когда
Имани дурачилась с собаками на диване.
– Твоя сумка в комнате.
– Сквозь смех бросила она, отбиваясь от суки, которая пыталась лизнуть ее лицо.
Я переоделся, слушая ее возгласы и хихиканье. Мне стало казаться, что их несколько - похожих друг на друга девушек. Одна - та нежная и ласковая, с которой я провёл первую ночь, с такой готовностью подчинявшаяся любому моему желанию. Вторая - та жёсткая сука, которая связала меня. И третья - беспечная девчонка. Кто из них настоящая?
И я вспомнил. Вчерашнее утро. Ее напряжённое лицо, когда я думал, что она прогоняет меня. Настоящая - была та.
Так странно. Обычно, после ночи с девушкой, ко мне всегда приходит чувство, что я допил ее до конца. В ней больше не оставалось какой-то чарующей манкости, тайны, глубины. Девушка после ночи любви - это как пустая пачка из-под сока. Ты слишком напился. И больше не хочешь. Да и нечего.
Но Имани не была соком. Она была... океаном. Я лишь коснулся его. Прошёлся по линии прибоя. Мне не выпить ее. Никогда. Жизни не хватит. Это было бы прекрасно, если бы не было так безнадёжно. Ты нужен пачке с соком. Эта пачка с соком и создана была для того, чтобы кто-то выпил его. Но нужен ли ты океану...
Я вернулся в кухню и сел за стол. Стал есть прямо из сковородки вилкой. Как мой отец в деревне у бабушки. В то время сковородки были такие, что в них можно было ковыряться вилкой. Имани не обращала на меня внимания, продолжая трепать собак. Или собаки ее. Эти трое разошлись не на шутку.
– Нам надо поговорить!
– Не выдержал я. Она тут же села. Отпихнула собак.
– Да? Да, наверное.
Снова вернулась покорная девочка. Ручки лодочкой на коленях. Невинный взгляд. Издевается?
– Откуда ты узнала?
– Поешь сначала.
– Я заодно и послушаю.
На улице что-то бухнуло, вдалеке. Я отложил вилку. Скорее не от самого звука, а от того, как дёрнулась Имани. На лице ее мелькнуло что-то... такого я ещё не видел. Странное. Ужас-любопытство.
– Это что?
– Спросил я.
– Гром?
– Это на карьере, - быстро прошептала она.
– На каком карьере? Откуда здесь?
– Там, за горой карьер. Взрывают постоянно.
– Ну так что? Ты не отвлекайся.
– Что?
– Черт, Има! Ответь уже!
Она напряжённо прислушивалась. Не ко мне, к тому, что было на улице.
– Ты чего...
– растерялся я.
– Я... боюсь взрывов.
– Это же далеко. Не бойся.
Она снова хитрила. Ее испуганные глаза и эта растерянность. Во мне поднялась волна нежности к ней. Неуместная сейчас. Она крутила мною, как хотела...
– Океан, - вырвалось у меня, и я усмехнулся.
– Что?
– Ничего.
Я быстро доел и стал пить остывший кофе. Имани не пожалела коньяка. Но зато без того страшного привкуса полыни. Мы долго молчали. Она гладила собаку и смотрела в пол.