Имена мертвых
Шрифт:
— Что тебе нужно? — Людвик начинал злиться; ему казалось, что под маской растерянного лица девушки он различает скупую, суховатую улыбку Герца. — Убирайся!
— Я пришла домой! — выкрикнула Марсель, схватившись за край полочки под зеркалом. — Я остаюсь! Я хочу войти в свою комнату! Папа, почему ты так…
— Нет, ты уйдешь, — Людвик резко повысил голос, — я тебя заставлю! — прянув вперед, он ухватил девчонку за рукав и, сдернув с места, потащил к двери; опешив в первый миг, она стала упираться и вцепилась в его руку, стремясь оторвать Людвика от себя.
А Людвик совершенно утратил контроль над собой. Страх
«Вон! Она чужая!
Она — не призрак, она — живая и изобретательная дрянь!»
Сопротивляясь, Марсель визжала и вырывалась; поняв, что ей не справиться с отцом, она села на пол, а потом легла ничком, стараясь схватиться хоть за что-нибудь надежное и неподвижное, — повалилась набок тумбочка, рухнула подставка для зонтов, заскрипела, разворачиваясь, обувная полка; в прихожей быстро нарастал вопиющий беспорядок, и это еще больше взбесило Людвика; потеряв рассудок, он сгреб Марсель за ворот, запустил руку ей в волосы и стал тянуть ее к выходу волоком, невзирая на ее крики и сам что-то крича.
Аник тем временем звонил Клейну:
— Бросай все! Чертов доктор бьет нашу малышку; беги выручай!
В прихожей царил настоящий содом — все, что могло упасть, уже упало, аккуратный половик смялся горбатой грудой — у двери Людвик пытался за волосы поднять и поставить на ноги Марсель; крик и слезы, как это всегда бывает, смешивались с брызгами слюны и бранью.
— Выметайся, чтоб и духу твоего здесь не было! Не то я вызову полицию! Ах, ты царапаться?!.
Входная дверь открылась мягко и бесшумно; Людвик обернулся на дуновение сквозняка — и его руки остановились.
Вошедший — невысокий, крепко сложенный мужчина — был в черной вязаной шлем-маске с прорезями для глаз и рта. Пистолет со странно толстым стволом — это глушитель? — многообещающе смотрел на Людвика жутковатой черной дырочкой.
— Не надо полицию, — тихо проговорил крепыш, не приближаясь. — И не ори так, на улице слышно. Ты же не хочешь скандала?
Потеряв — или сорвав — голос, Людвик отрицательно помотал головой.
— Отпусти ее. Немедленно.
Всхлипывая и дрожа, Марсель съежилась на полу.
— Теперь отойди. Туда. Лицом к стене.
На прицеле, как на поводке, Людвик прошел, куда показала рука в черной перчатке.
«Никаких резких движений, — думал Людвик, — только никаких резких движений…»
— Я з-заплачу вам больше, — трепеща и заикаясь, бросил Людвик через плечо. — Подумайте, я в-вам дам…
Рывок за воротник, холодное прикосновение ствола к надплечью, короткое шипение и боль — прежде чем Людвик успел вскрикнуть, широкая ладонь закрыла ему рот чем-то пухлым, вроде большой подушечки для иголок, со сладким, сжимающим дыхание запахом; он отбивался, но налетчик, бросив безыгольный инжектор, цепко облапил его, придавил к себе и не давал толком замахнуться для удара, прижимая руки Людвика к туловищу. Красная пелена встала перед глазами, провалился пол…
Клейн осмотрелся и подобрал инжектор.
Тут сжавшаяся Марсель взметнулась с пола, бросилась к упавшему отцу, стала его трясти:
— Па-апа!..
— Нормально, барышня. — Подумав, Клейн вложил в патронник капсулу
— Зачем ты?!. Что ты делаешь?! Ему плохо!..
— Надо уходить отсюда. Быстро.
— Я не уйду! Я у себя дома!.. Что с ним?! Что ты ему впрыснул?!.
Клейн, не слушая ее, поднял телефон, убедился, что в трубке нормальный сигнал, и набрал номер «неотложки»:
— Алло? «неотложная помощь»? побыстрей приезжайте на Сколембик, 25, третий подъезд. Доктор Фальта, Людвик Фальта. Я принял лекарство, сильно закружилась голова… Боюсь, что потеряю сознание. Я оставлю дверь для вас открытой. Поторопитесь!..
Возмущенная ложью, Марсель попробовала встать, но поняла, что ноги подкашиваются, как ватные. Она застонала, слабо мотая головой — вот так-то уже лучше! Клейн осторожно помогал ей стоять, но голова Марсель запрокидывалась, ноги не держали, даже прислонить никак нельзя…
— Не падай, барышня, — пробормотал Клейн. — Со мной — дойдешь…
Пустые капсулы он сунул в карман — никаких следов не оставлять! Внимательно и быстро осмотрел прихожую. Часы Аника на полу! и их туда же.
— А… он… где? — глядя едва не в упор, Марсель не замечала прикорнувшего у стены доктора.
— Идем… да не падай ты!
— Не… о-ой… — Она захотела повернуть голову, вяло вырываясь из сильных рук Клейна.
— Вот пальто… беретка… — спешно, но уверенно Клейн наряжал ее, как неустойчивый манекен. — И — ходу отсюда…
— Я… его хочу…
— Вот это зря.
Движения Марсель становились слабее; ноги подгибались, но она старалась не упасть.
Клейну предстояло быстро и незаметно ускользнуть из дома Людвика.
Это был старый, дважды довоенный дом английского образца, где каждый подъезд принадлежал одному владельцу; по сути — семь отдельных, узких и высоких трехэтажных домов, стиснутых боками друг к другу в единое строение. Парадные входы находились в глубине миниатюрных двориков, выглядывая из-под балконов бельэтажа претенциозными уступчатыми порталами; слева от каждого дворика — закругленный по фасаду выступ, изображающий башенку со шпилем; венчал семейную ячейку мезонин под черепичной крышей. Сзади второй выход открывался в садик, отделенный от переулка решеткой с воротами для автомобиля; гараж находился во флигеле, продолжавшем по левой стороне дома череду служебных помещений: кладовых, кухни и бывших комнат прислуги. То есть дом имел три выхода — на Сколембик, в сад и через гараж к переулку. Кухарка и горничная приходили и уходили через дверь, ведущую в сад, парадным входом не пользовались.
Заранее подобрать ключи, раскодировать замок со сменным кодом, «заглушить» Людвика — для Клейна, пятьдесят лет прослужившего в спецназе у Герца, это не было проблемой. Но как вывести и усадить в машину заметно «отъехавшую» барышню, если известно, что со Сколембик за входом следят две сочувствующие ей особы, которые наверняка заметили, как он вошел почти следом за Людвиком и Марсель? А машина стоит на Сколембик… вряд ли они будут спокойно наблюдать, как он потащит Марсель через улицу. Если вчерашний урок им не впрок — чего доброго, поднимут переполох.