Император гнева
Шрифт:
— Если из-за меня тебя не убьют? Возможно.
Она улыбается.
— Давай, блядь, сделаем это.
Мне требуется восемьдесят две секунды, чтобы открыть "Бугатти" и завести двигатель.
Черт, я уже заржавела.
Десять секунд спустя музыка гремит, мы все теряем самообладание, и я мчусь на спортивном автомобиле по улицам Нижнего Манхэттена.
Я поворачиваюсь и издаю стон, когда Фрейя закуривает косяк рядом со мной.
— Ты, блядь, сейчас серьезно?
Она улыбается мне.
— Что? У меня есть медицинская карта,
— Нет, пока ты в машине, это не так. Когда-нибудь слышала о том, чтобы нарушать только один закон за раз?
— Нет. Хана? — Фрейя передаёт косяк на заднее сиденье, и Хана затягивается.
И тут мы слышим сирены и видим, как мигающие огни освещают заднюю часть нашей машины.
Украденной машины, в которой кто-то курит травку. К тому же я не пьяна, но в Нью-Йорке разрешённая норма — полбокала, так что я точно превысила её.
— Чёрт, — шипит Фрейя рядом со мной, мгновенно трезвея.
— Блядь! — выпаливает Хана.
Я бросаю взгляд на Фрею, она — на меня. И я вспоминаю, почему мы были лучшими подругами последние одиннадцать лет, несмотря на все трудности.
— Как далеко мы готовы зайти? — коротко говорю я на всю машину.
Хана смотрит на меня в окно заднего вида.
— Что, черт возьми, это вообще значит?
— Что ж, наверное, будет лучше, если нас не остановят на угнанной машине. Как далеко…
— Едем или умираем, — бормочет Фрейя рядом со мной, сглатывая. — Так далеко, как потребуется.
Хана выглядит мрачной, когда достает из сумки чертову пушку.
— Да, Кензо нравится, когда я ношу это с собой, но у меня нет на него разрешения. Так что…
— Так что это значительно облегчило наше решение, — объявляю я, крепче сжимая руль и потянувшись к рычагу переключения передач. Я снова оглядываюсь на Хану в зеркало. — Но твой брат не будет рад меня видеть.
Я жму на педаль. Мы все трое задерживаем дыхание, когда машина устремляется в ночь.
11
КЕНЗО
Где она, черт возьми, запропастилась?
Я сердито смотрю на часы, расхаживая по тротуару возле церкви в Бруклине, где этим вечером состоится гребаная свадьба.
По крайней мере, так должно быть. За исключением того, что это дерьмовое шоу должно начаться через полчаса, и никто не видел и не слышал о моей смущенной будущей невесте почти двадцать четыре часа.
Или о моей сестре, если уж на то пошло.
Я легко могу представить, как Анника нарочно уходит в самоволку, просто чтобы показать мне и всей этой ситуации средний палец, как капризный ребенок, которым она и является. Но это не похоже на мою сестру — вот так вот перестать отвечать.
Черные мысли кружатся в голове.
Прошло две недели с момента стрельбы на крыше здания Соты. Они с Киром согласились, что неизвестно, кто мог подослать этого парня. Они оба влиятельные люди, у которых много врагов. Учитывая тот факт, что стрелявший был явным профессионалом, у него были сожжены отпечатки пальцев и не было стоматологической
И все же я не могу отделаться от одной маленькой детали той ночи, которую сохранил при себе: лазерный луч был направлен на Аннику. А наемный убийца такого калибра не целится не в того человека и не позволяет своему прицелу отклониться.
Да, убийство Анники могло быть попыткой навредить мне, но я был прав. Как и Сота, и остальные члены моей семьи. И очевидно, что Анника — новенькая, и она явно не та, с кем у меня настоящие отношения. Если бы они хотели причинить мне вред, то выстрелили бы в Хану или Соту, и это нанесло бы гораздо больший ущерб.
Так почему же, блядь, он целился в неё?
Я снова смотрю на часы.
И где же она, чёрт возьми?
С утра я разослал команды по всему городу в поисках Ханы. Даже связался с известным мне высококлассным хакером, чтобы попытаться отследить её телефон по последнему известному сигналу сотовой вышки, поскольку он явно выключен. И я знаю, что Кир отправил людей на поиски Анники и Фрейи, хотя, когда я связывался с ним два часа назад, он, кажется, не особо беспокоился.
Да, потому что он годами имел дело с её дерьмом. Или, может быть, у него просто хватает на это терпения. У меня, чёрт возьми, точно нет.
Дверь церкви за моей спиной открывается. Я оглядываюсь и вижу, как Такеши выходит и ослабляет галстук.
— Итак, — ворчит он. — Когда мы закончим?
— Мы не закончим, — огрызаюсь я.
— Что ж, если это затянется ещё дольше, люди начнут задавать неудобные вопросы. — Он показывает большим пальцем через плечо на церковь. — Не буду врать, братан. Там уже напряжённо. Наши парни недобро смотрят на парней Кира, и наоборот. Если пойдут слухи, что твоя дорогая женушка не пришла, начнётся заварушка.
Очевидно, мы сообщили лишь избранным, что Анника пропала. Но Так прав. Всё это — грёбаная пороховая бочка, и каждая минута, в течение которой она не появляется, — это по сути то, что она бросает в неё зажжённые спички.
— Это она настаивала на ночной церемонии, да?
Я киваю.
— Это для Фрейи. У нее такая кожа, которая реагирует на солнечный свет.
Такеши фыркает.
— Подожди. Серьезно?
Я киваю.
— Так это не просто готические штучки?
— Думаю, нет.
Не знаю, почему его напоминание об этом маленьком лакомом кусочке раздражает меня еще больше. Анника настояла на том, чтобы свадьба состоялась после наступления темноты, чтобы Фрейя могла спокойно присутствовать на ней, не наряжаясь в скафандр или что-то в этом роде.
Может быть, это доказывает, что Анника — не просто избалованная принцесса Братвы с постоянно поднятым средним пальцем. Она ещё и сострадательная. Это значит, что она сознательно решила пропасть в день нашей чёртовой свадьбы. Решила позволить мне расхаживать перед церковью, как жалкому придурку, которого вот-вот бросят на выпускном.