Император гнева

Коул Джаггер

Это именно то, на что похоже: мафиозные контракты, подписанные кровью тех, кто в них участвует. Каждый подписавший оставляет свой отпечаток большого пальца рядом со своим именем, тоже кровью. Эти контракты абсолютно бесспорны. Нарушить одно из них равносильно тому, чтобы отлучить себя и всю свою организацию от преступного мира.

Другими словами, это серьёзное дело.

Когда мы вчетвером выходим на террасу на крыше особняка Соты, он, Кир и его заместитель Исаак уже ждут нас. Анника и Фрейя тоже стоят в стороне.

Я поворачиваюсь и хмурюсь,

когда замечаю, что Мэл пристально смотрит через сад на крыше на подругу Анники. Я резко толкаю его локтем.

— Либо скажи мне, что это значит, либо отпусти.

Он тут же поворачивается ко мне, полностью сосредоточившись на мне.

— Отпускать нечего.

Он кивает своей квадратной челюстью, и мы оба поворачиваемся, чтобы поклониться Соте, который подходит и крепко обнимает меня, похлопывая по спине, прежде чем отстраниться.

— Я горжусь тобой, Кензо, — тихо говорит он. — И знаю, что твой отец тоже гордится тобой.

— Что ж, — говорит Кир, указывая на стол, накрытый рядом с ним. — Начнём?

На столе лежит контракт, который связывает Аннику со мной, а меня с ней. Чуть позже мы официально поженимся. Но это закрепит нашу помолвку и гарантирует, что свадьба состоится. Рядом с контрактом лежит маленький металлический медальон с торчащей из него булавкой — инструмент, которым мы проколем себе большие пальцы и подпишемся кровью.

Никаких фанфар. Никаких громких, затянутых речей. Мы оба читаем контракт, а затем без лишних слов Анника отталкивает меня и хватает медальон. Она слегка морщится, когда протыкает большой палец и сжимает его, а затем опускает старомодную авторучку в маленькое углубление, в котором теперь осталось немного её крови.

Её рука быстро двигается, когда она подписывает своё имя размашистым росчерком, а затем резко тычет большим пальцем в бумагу рядом с ним.

— Готово, — бормочет она, как будто только что успешно прошла тест.

Анника не смотрит на меня, когда я беру у неё медальон и ручку, проделываю то же самое, подписываюсь и оставляю отпечаток большого пальца рядом с её отпечатком.

Это уже официально.

Я поворачиваюсь к Аннике, чтобы сказать ей что-то, но не уверен, что именно. И тут мой взгляд падает на маленькую красную точку на её груди, прямо над сердцем.

Чёрт возьми!

Точка перемещается на её лоб, и я кричу:

— Ложись!

Набрасываюсь на неё, впечатывая в стол и опрокидывая его, контракт и нас на землю. Звук глухой, но нет никаких сомнений в том, что это ружейный огонь врезается в дерево патио. Стекло разлетается вдребезги, Мал хватает Соту, а Так — нашу сестру, и все падают на террасу, когда раздаются новые выстрелы.

Я оборачиваюсь, и мой взгляд сначала устремляется на Соту. Мэл коротко кивает, показывая мне поднятый вверх большой палец, прежде чем выхватить пистолет из кармана пиджака. Такеши делает то же самое, когда я смотрю на него. Только тогда осознаю, что кулаки бьют меня по рукам и груди.

— Отвали, чёрт возьми!

— Лежи смирно! — шиплю я на Аннику, которая

пытается сбросить меня с себя. Она снова бьёт меня, и я морщусь, хватаю её за запястье и поднимаю его над головой. Я поворачиваю голову и смотрю в темноту через дорогу на здание, которое выше этого на один этаж.

И вот вижу темную фигуру, быстро прыгающую вдоль края, чтобы присесть на корточки и лучше видеть.

— ДАЛЬНЯЯ КРЫША! — реву я.

Удерживая Аннику одной рукой, я поднимаю пистолет и делаю три выстрела. Так и Мэл делают то же самое, подпрыгивая, чтобы лучше прицелиться. Айзек и Кир тоже достают пистолеты, и темная фигура быстро отступает.

Я рычу, наконец-то отпуская Аннику, и вскакиваю на ноги. Вижу только край дальней крыши. Парень пытается быстро разобрать винтовку.

Он собирается бежать.

И я, чёрт возьми, точно собираюсь погнаться за ним.

— Оставайся с Сотой! — говорю Хане, которая коротко кивает. Кир тоже держится позади, но не из трусости. Этот человек — глава Николаевской братвы. Его единственный наследник находится в больнице на аппарате жизнеобеспечения, и он не может позволить себе роскошь прыгать по крышам, преследуя стрелка.

Но мы можем.

Мэл, Такеши, Айзек и я бежим по крыше и совершаем невероятный прыжок на частную крышу соседнего здания. Оттуда мы прыгаем к следующему зданию, которое всё ещё строится и к которому сбоку прикреплён кран для подъёма тяжёлых материалов на верхний этаж.

Кран возвышается над улицей, создавая мост на другую сторону… если вы достаточно храбры.

Оказалось, что мы, четверо, были достаточно безумны.

Исаак последним забирается на крышу, и мы возвращаемся в том же направлении, откуда пришли. Мы двигаемся бесшумно — Так, Мэл и я, потому что в якудза с детства учат быть скрытными. Но я должен сказать, что Исаак впечатляет своей скоростью и бесшумностью, в то время как высокий и крепкий Кир не отстает от нас.

— Ложись!

Мэл сбивает меня с ног, и я падаю на землю как раз в тот момент, когда позади меня взрывается кусок кирпичной стены. Впереди мы замечаем снайпера, который снова быстро опускает винтовку. Но на этот раз мы намного, намного ближе.

Он наш, черт возьми.

— Направо! — шиплю я своим братьям. Они оба кивают и взлетают на соседнюю крышу, обходя стрелка с фланга. Я бросаю взгляд на Айзека, и он сурово кивает мне в ответ.

— Ты со мной?

— Десять лет в спецназе? — ворчит он в ответ. — Да.

— Этого хватит.

— Вперед!

Мы оба бросаемся к стрелку, когда он опускается на одно колено и наводит винтовку. Затем он вздрагивает и пригибается, когда Такеши и Мэл бросаются на него сбоку. Он так и не заметил, как они приблизились.

Попался, ублюдок.

— Брось оружие! — Кричу я, когда мы бросаемся на него.

Он так и делает. Затем он делает нечто совершенно неожиданное.

Бросает винтовку, встает, разворачивается, а затем бежит к краю пятиэтажного здания.