Император Николай II и заговор генералов
Шрифт:
Временный комитет в своем самом зачатии был совершенно бессилен, и «родившееся» от него Временное правительство никаким правительством не было – оно было нужно для того, чтобы Родзянко («самый глупый из всех участников заговора») мог легче лгать, а изменники генералы легче предать Государя Императора и этим самым отдать Россию в вековечное рабство интернациональным заговорщикам, которые так легко овладели нашей Родиной, после того как был убран ненавидимый ими «Удерживающий». И тут поистине открылась Тайна беззакония. Но было уже поздно – новые хозяева крепко держали в руках свою добычу. И держат до сих пор…
Глава XXI
Текст присяги. События в Ставке. Решение Государя ехать в Царское. Алексеев. Подготовка отправки войск с фронтов в Петроград. Миссия Иванова. Бубликов.
В этой главе я хочу привести текст присяги Государю Императору.
«Я, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред Святым Его Евангелием, в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Николаю Александровичу, Самодержцу Всероссийскому, и Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику, верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови, и все к Высокому Его Императорского Величества Самодержавству, силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности, исполнять. Его Императорского Величества Государства и земель Его врагов, телом и кровию, в поле и крепостях, водой и сухим путем, в баталиях, партиях, осадах и штурмах в прочих воинских случаях храброе и сильное чинить сопротивление, и во всем стараться споспешествовать, что к Его Императорского Величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может. Об ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но всякими мерами отвращать и не допущать потщуся и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, а предпоставленным надо мной начальникам во всем, что к пользе и службе Государства касаться будет, надлежащим образом чинить послушание, и все по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды против службы и присяги не поступать; от команды и знамя, где принадлежу, хотя в поле, обозе или гарнизоне, никогда не отлучаться, но за оным, пока жив, следовать буду, и во всем так себя вести и поступать, как честному, верному, послушному, храброму и расторопному (офицеру или солдату) надлежит. В чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий. В заключение же сей моей клятвы, целую слова и крест Спасителя моего. Аминь».
Вот присяга, которую нарушили все предавшие своего Государя. И некоторые, как Николай Николаевич и Алексеев, еще до революции. «…Об ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать потщуся…» «Объявили ли благовременно и всякими мерами отвратили ли», Николай Николаевич во время визита к нему Хатисова, а Алексеев в разговорах со Львовым? Они уже тогда предавали Государя, а потом Алексеев передал Венценосца в руки четырех проходимцев, те другим, итак до Ипатьевского подвала.
Императрица в этот день 28 (февр.) телеграфировала Государю трижды: в 11 ч. 12 м. дня: «Революция вчера приняла ужасающие размеры. Знаю, что присоединились и другие части. Известия хуже, чем когда бы то ни было. Алис». В 1 ч. 3 м.: «Уступки необходимы. Стачки продолжаются. Много войск перешло на сторону революции. Алис». В 9 ч. 50 м. веч.: «Лили (Ден. – В. К.) провела у нас день и ночь – не было ни колясок, ни моторов. Окружный Суд горит. Алис».
В 10 ч. вечера ген. Гротен был вызван Беляевым по телефону. Он советовал увезти Царскую Семью из Царского. Возможно вооруженное нападение из Петрограда. Бенкендорф, после этого разговора, вызвал Могилев и сообщил Воейкову это известие. Когда Государь узнал о положении в Царском, Он повелел приготовить поезд для отъезда Государыни с детьми с тем, чтобы это не было доложено Императрице. Сам Государь предполагал выехать в Царское, чтобы там быть 1 марта. После этого Бенкендорфа вызвал по телефону Хабалов. Он сообщил, что оставшиеся верными войска голодны, так как в Зимнем дворце нет пищи. Бенкендорф понял, что это агония и что конец не за горами.
О том, что было в это время в Ставке, пишут несколько человек. Вот что пишет Лукомский: «Дворцовый Комендант сказал мне, что Государь приказал немедленно подать литерные
Затем я сказал генералу Воейкову, что решение Государя ехать в Царское Село может повести к катастрофическим последствиям, что, по моему мнению, Государю необходимо оставаться в Могилеве… Ген. Воейков мне ответил, что принятого решения Государь не отменит и просил срочно отдать необходимые распоряжения. Я дал по телефону необходимые указания начальнику военных сообщений и пошел к генералу Алексееву, который собирался лечь.
Я опять стал настаивать, чтобы он немедленно пошел к Государю и отговорил его от поездки в Царское Село… Генерал Алексеев пошел к Государю. Пробыв у Государя довольно долго, вернувшись сказал, что Его Величество страшно беспокоится за Императрицу и за детей и решил ехать в Царское Село» (А. Лукомский «Воспоминания»).
Бубнов пишет (я об этом писал раньше по другому поводу. – В. К.): «…зная, какое ненормальное положение было в Верховном командовании, где все было в руках начальника Штаба (выделено мною. – В. К.), можно с уверенностью сказать, что – останься Государь в Ставке, ход событий от этого бы не изменился» (А. Бубнов «В Царской Ставке»). Воейков пишет следующее: «Я доложил Государю, что Он может сейчас же ехать ночевать в поезд, что все приготовлено и что поезд может через несколько часов идти в Царское Село. Затем я прошел к Генералу Алексееву предупредить о предстоящем отъезде Его Величества. Я его застал уже в кровати. Как только я сообщил ему о решении Государя безотлагательно ехать в Царское Село, его хитрое лицо приняло еще более хитрое выражение и он с ехидной улыбкой слащавым голосом спросил меня: “А как же Он поедет? Разве впереди поезда будет следовать целый батальон, чтобы очищать путь?”
Хотя я никогда и не считал генерала Алексеева образцом преданности Царю, но был ошеломлен как сутью, так и тоном данного им в такую минуту ответа. На мои слова: “Если вы считаете опасным ехать, ваш прямой долг мне об этом заявить”, генерал Алексеев ответил: “Нет, я ничего не знаю, это я так говорю”. Я его вторично спросил: «После того, что я от вас только что слышал, вы должны мне ясно и определенно сказать, считаете вы опасным Государю ехать или нет?”, на что генерал Алексеев дал поразивший меня ответ: “Отчего же? Пускай Государь едет… ничего”. После этих слов я сказал генералу Алексееву, что он должен немедленно сам лично пойти и выяснить Государю положение дел: я думал, что, если Алексеев кривит душой передо мной, у него проснется совесть, и не хватит сил слукавить перед лицом самого Царя, от которого он видел так много добра.
От генерала Алексеева я прямо пошел к Государю, чистосердечно передал Ему весь загадочный разговор с Алексеевым, и старался разубедить Его Величество ехать при таких обстоятельствах; но встретил со стороны Государя непоколебимое решение во что бы то ни стало вернуться в Царское Село. При первых словах моего рассказа, лицо Его Величества выразило удивление, а затем сделалось бесконечно грустным. Через несколько минут к Государю явился генерал Алексеев и был принят в кабинете. По окончании разговора с Алексеевым, Его Величество сказал мне, что Он не изменил Своего решения ехать» (В. Воейков «С Царем и без Царя»).
Флигель-адъютант Мордвинов пишет: «На мой вопрос, не наступило ли улучшение в Петрограде, Алексеев только безнадежно махнул рукой: “Какое там, еще хуже. Теперь и моряки начинают и в Царском уже началась стрельба”.
“Что же теперь делать”, – спросил я волнуясь.
“Я только что говорил Государю?” – отвечал Алексеев теперь остается лишь одно: собрать порядочный отряд где-нибудь примерно около Царского и наступать на бунтующий Петроград. Все распоряжения мной уже сделаны, но, конечно, нужно время… пройдет не менее пяти-шести дней пока все части смогут собраться. До этого с малыми силами ничего не стоит и предпринимать”.