Императрица и ветер
Шрифт:
– Что за легенда?
– поддержал разговор Шредер. С Ренатой было просто.
– Легенда об этой дороге. Что если мужчина и женщина поцелуются вон там, - она указала тонким пальчиком на въезд в тоннель.
– То у них всё будет хорошо.
– Правда?
– Шредер приподнял её лицо за подбородок и посмотрел в прозрачные голубые глаза. Безумие - целоваться на середине четырёхполосной трассы, даже ночью, даже под равнодушными взглядами фонарей - почему бы и нет?
– Идём.
Она радостно пискнула, когда он сжал её ладонь,
Длинные лампы освещали бетонные стены тоннеля, уходящие вперёд и вправо. Там дорога сходилась с потолком, и лампы сливались в одну сплошную линию. Не доходя до середины дороги, он поймал Ренату в объятия.
– Так?
– спросил Шредер, наклоняясь к её губам.
Рокот двигателя заставил его дёрнуться, и взгляд вырвал из ослепительного искусственного света силуэт мотоцикла, летящего прямо на них. Он толкнул замершую от ужаса Ренату - в сторону заграждения между третьей и четвёртой полосой - и сам ринулся туда же. Гонять по улицам на такой скорости могут только те, кому жизнь не дорога - ни своя, ни чья-то ещё.
Мотоциклист заметил их слишком поздно и, кажется, струсил, потому что машина резко вильнула влево и влетела в стену. Рената, подглядывающая за происходящим из-за его плеча, дёрнулась и закрыла руками лицо. Раздался треск и скрежет - словно кто-то недобрый провёл ножом по стеклу.
– Вызывай цели... врачей, - от неожиданности он едва не забыл, что находится в мире людей. Но, Рената совершенно не обратила на это внимания. Она не сводя глаз с груды обломков, она тыкала в кнопки мобильного.
Шредер приблизился к месту аварии. От мотоцикла остались одни воспоминания: корпус развалился на части, руль отлетел шагов на десять в сторону. В шаге от кучи металлолома без движения лежал человек. Подступив к неудачливому мотоциклисту ближе, Шредер понял: девушка. В джинсах и чёрной куртке. И тёмно-рыжие волосы испачканы кровью.
Он присел рядом, дотронулся до липкой от крови шеи. Под кожей бился пульс, и Шредер успокоено выдохнул. Он осторожно повернул лицо девушки к свету: ссадина на щеке и кровоподтёк на лбу.
– Зачем вы так гоняете, капитан?
– прошептал он.
Сзади к нему подступила Рената, стук каблучков эхом отзывался в тоннеле. Она перепугано вскрикнула.
– Они... они сейчас приедут, - прошептала она, когда к ней обернулся Шредер. Рената не смотрела на него. Закрывая рот ладонью, она глядела круглыми от ужаса глазами на лежащего на асфальте капитана.
Белый фургон и правда примчался довольно быстро. Высокий седой врач, деловито обходя место происшествия, заметил:
– А такое часто происходит. Эта дама ещё легко отделалась. Обычно по частям потом собираем, - он отсалютовал Шредеру и забрался в свой фургон вслед за носилками.
Шредер посмотрел вслед машине с красным крестом
– У тебя руки в крови, - пискнула Рената.
– Я знаю.
Шредер отвёл взгляд от пятна на асфальте и подошёл к развороченному корпусу машины. Здесь было то, что привлекло его взгляд с самого начала, когда он ещё сидел, придерживая голову девушки. В металл был вбит символ, размером с монету. Сам из чёрного материала, он был почти не заметен на корпусе, лишь странный блеск в свете белых ламп привлёк внимание Шредера.
Он достал из кармана куртки нож и подцепил символ, тот упал ему в руки. Дырочка возле края выдавала в нём медальон, а шестилучевое солнце заставило крепко задуматься. Медальон обжёг его ладонь. Надобность взламывать базу данных Центра отпала сама собой.
Глава 5. Твоя мёртвая бабочка
Сон путался с реальностью, Маша не могла понять, что настоящее, а что - нет. Потом оказалось: из настоящего остались только прохладные пальцы Сабрины на её горячей щеке. Почему так жарко?
– Руки целые, ноги целые, голова на месте. Хотя толку он неё - ноль!
– ворчал Провизор.
– Чудо, что она вообще выжила. После такого обычно по кускам собирают, - ещё один голос, незнакомый.
Маша открыла глаза.
Палату заливал красноватый свет заходящего солнца. На стену, противоположную окну, падали тени сосен. В приоткрытую форточку неслось пенье птиц. Что-то последнее время она слишком часто оказывается в этой палате.
– Пожалуйста, передай Галактусу, чтобы он не отдавал никому её дело об убийстве магички из кулинарного техникума, - произнесла Маша на одном дыхании и закрыла глаза.
– Забудь ты уже про свои трупы, - вздохнула Сабрина.
– Как ты себя чувствуешь?
– Голова болит, - пожаловалась Маша. Когда она закрывала глаза, становилось легче, спасительная темнота заглушала невыносимо яркий красноватый свет.
– Ещё бы, - горестно произнесла её подруга.
– Шредер и Рената целовались, - произнесла Маша с усилием. Ей было тяжело говорить, но только так она могла зацепиться за единственное, что не было сном - за Сабрину.
– И что с того?
– она убрала прядь волос с её лба.
– Они целовались на дороге, я испугалась, что собью их...
– И вписалась в стену, - резюмировала Сабрина. Это прозвучало вполне справедливо.
– Маша, если ты ещё раз...
– Я больше не сяду на мотоцикл.
"Я больше не сяду на мотоцикл, я больше не почувствую свежий ветер на своём лице, не увижу, как проносятся мимо огни города. Я больше не вспомню про Алекса", - сейчас ей хотелось обещать, самой себе или Сабрине, не важно. И ей хотелось верить, что она выполнит все свои обещания.