Императрица и ветер
Шрифт:
– Опоздала ты на первую арию Аделины Гудензи, дорогуша, - позлорадствовала Маша.
– Отдай мне своё сердце!...
– Споёшь ей эту арию в комнате для допросов, - Ник открыл оба глаза.
– Думаю, она не очень огорчится.
– Может, мне стоило податься в частные детективы?
– Маша закинула руки за голову.
– Представляешь, целыми днями можно выслеживать чужих неверных мужей.
– Ты бы на такой работе и дня не продержалась, - хмыкнул Ник.
– Это ещё почему?
– Говорят, частным детективам не разрешается допрашивать подозреваемых с
Объект наблюдения номер один вынула из сумочки зеркальце и принялась приглаживать растрёпанные ночным ветром волосы. Со стороны парковой зоны к площади приближалась женщина.
– Смотри, это она, - сдавленно зашипела Маша. Она открыла дверцу машины и чуть не вывалилась на асфальт, ещё не остывший после дневной жары.
Ник успел схватить её за руку и втянуть обратно.
– Подожди. Схватишь ты её прямо сейчас, потом ничего не докажешь.
– Я ей такое доказательство с пристрастием устрою, - запыхтела Маша, путаясь в ремне безопасности.
Женщина тем временем подошла к объекту наблюдения и приступила к первой части своей чёрной мессы. Она объясняла девушке ситуацию, получая в ответ сдержанные кивки и немое удивление, потом взяла её под руку и повела вправо, к проходу между двумя высотками.
Маша справилась с ремнём и выскользнула из машины. Она слышала, как за её спиной ещё раз хлопнула дверца: под дыхание ночного ветра выбрался Ник.
Убийца, увлечённая разговором с жертвой, наверное, не придала шагам за своей спиной значения. Она говорила, заглядывая в глаза свой спутнице, держала её под руку, и шёлковый шарф на её шее чуть колыхался от быстрой ходьбы.
– Стоять, Центр по внешней безопасности. Вы арестованы, - Маша сцепила пальцы на её плече. Женщина вздрогнула и обернулась. Маша успела поймать её взгляд и добавила: - За два убийства и покушение на третье.
Осколки искусственного света блеснули в широко распахнутых глазах женщины. Розовый шарфик сорвался с её плеч и мёртвой бабочкой спланировал на асфальт, волна русых волос вырвалась на свободу. Её спутница - на вид совсем юная, скорее всего старшеклассница - стояла, онемев, и прижимала руки к груди в безрезультатных попытках сказать хоть слово.
– Это недоразумение какое-то, - выдохнула она наконец, глядя на то, как Ник защёлкивает наручники на запястьях её провожатой.
– Это покушение на убийство, девочка, - произнесла Маша сквозь зубы.
– Придётся вам поехать с нами.
Её звание позволяло к таким, как она, обращаться снисходительно - "девочка". И смотреть на маму Алекса, не отводя глаз. Маша долго представляла себе эту встречу.
Какой маленькой и несчастной она показалась Маше, когда сидела на краю казенного жёсткого стула. Как упали её плечи, как поблекли глаза. Как судорожно она перебирала в руках розовый шарфик, отрывая пришитые по его краям розочки. Трещали нитки, и вскоре на столе перед ней накопилась целая груда мёртвых цветов.
– Дубровская Надежда Викторовна?
– прочитала Маша на только что распечатанном листе. Она прошла из угла в угол, потом остановилась, оперевшись на край стола.
–
– вместо ответа бросила та.
– Отвечайте на вопрос, пожалуйста, - Маше не было весело, но всю её переполняло чувство освобождения, какое бывает, когда выздоравливаешь от долгой тяжёлой болезни.
– Да.
– Может быть, признаетесь, или я сама расскажу, как всё было?
– Она бросила на стол листок, с которого читала информацию о своей собеседнице, и сложила руки на груди.
Ответом ей было хмурое молчание. Грозная Надежда, которая выставила её прочь из своей квартиры, боялась поднять глаза.
– В таком случае запишем ещё и отказ от сотрудничества со следствием, - а вот Маша не отрывала взгляда от осунувшейся, внезапно постаревшей женщины.
– Вы состояли в сговоре с Дубровским Александром Евгеньевичем и совершили два преднамеренных убийства...
– Не смей трогать моего сына, ты!...
– услышав его имя, она взвилась, но злость угасла так же быстро, как и вспыхнула. Судорожно сжатые кулаки опустились.
– Так вот, вы совершили два убийства. Ваш сын занимался тем, что знакомился с девушками на сайтах знакомств. Это обязательно были молодые магички и обязательно из касты учёных. С какой-нибудь магичкой хаоса вы бы вряд ли справились. Он назначал девушке встречу, но сам не являлся, а подсылал вас. Вы заговаривали девушке зубы. Скажем, тем, что кавалер прийти не смог, но обязательно подойдёт позже, он просил вас развлечь её и проводить в более приятную для встречи обстановку. В безлюдном месте вы вводили ей сильное снотворное, а затем убивали ударом в сердце. Потом вы брали носовой платок и, обмакивая его в кровь жертвы, писали на стене плохое слово. Вы хоть помните, какое?
– Маша призывно постучала костяшками пальцев по столу, проверяя, не в обмороке ли её собеседница. Слишком тихо она сидела, слишком неподвижен был её устремлённый в пол взгляд.
Она подняла глаза на Машу, и если бы в них были слёзы, она бы смогла почувствовать жалость к этой битой жизнью женщине.
– Тварь...
– прошептала она.
– Вы прокололись с этой надписью, Надежда Викторовна, - доверительно сообщила ей Маша, чуть склоняясь в её сторону.
– Тварь, тварь, тварь, - забормотала она, закрывая лицо руками и начиная раскачиваться на одном месте.
– Мой сын для тебя был просто развлечением, а он до сих пор мучается и страдает. Он не живёт, у него нет больше жизни. Ты хоть знаешь, что это такое для матери? Ты ничего не понимаешь, девчонка!
– Я разрушила вашему сыну жизнь, а за что вы убили тех девушек?
– Маша сунула руки в карманы джинсов.
– Или после меня ему ещё кто-то успел существование подпортить?
– Вы все такие, вы все одинаковые твари, - она судорожно вдохнула.
– Вы все только врёте, постоянно врёте и хотите забрать его у меня. Ты хотела забрать его. Если бы я не открыла ему на тебя глаза, я бы потеряла своего мальчика. Мне нужно было гнать тебя раньше! Ты просто питалась его энергией. Ты хотела посмеяться над ним со своими подружками. Ты изменяла ему чуть ли не каждый день.