Империя Карла Великого и Арабский халифат. Конец античного мира

Пиренн Анри

В Периге последним епископом перед долгим перерывом был Эрменомарий; после него, с 673 или 675 г., епископа не было вплоть до X в. Аналогичная картина наблюдалась в Ажене. В Бордо епископов не было с 673—675 до 814 г., а в Менде их не было в период между 627 г. и правлением Луи Благочестивого. В Лиможе после Эмения служили несколько епископов, а после них наступил столетний перерыв; та же картина наблюдалась в Каоре после епископского служения Вето (то есть начиная с 673—675 гг.); в Оше епископов не было до 836 г. Нет никаких упоминаний о служении епископов в Лектуре, Сен-Бертран-де-Комменже, Сен-Лизье, Эре и Отене с 696 по 762 г.; в Шалоне — с 675 по 779 г.; в Женеве — с 650 по 833 г.; в Ди — с 614 по 788 г.; в Арле — с 683 по 794 г. Аналогичные перерывы имели место: в Оранже, Авиньоне, Карпантре, Марселе, Тулоне — с 697 по 879 г.; в Эксе — с 596 по 794 г.; в Антибе — с 660 по 788 г.; в Амбрене — с 677 по 828 г.; в Безье — с 693 по 788 г.; в Ниме —

с 680 по 788 г.; в Лодеве — с 683 по 817 г.; в Юзесе — с 675 по 788 г.; в Агде — с 683 по 788 г.; в Магелоне — с 683 по 788 г.; в Каркассоне — с 683 по 788 г.; и в Эльне — с 683 по 788 г. По данным Ф. Лота, последний церковный собор в Галлии прошел в 695 г., а следующий был созван лишь в 742 г.

Также обращает на себя внимание тот факт, что в последней трети VII в. практически прекратили работу синоды. Их не было при Пипине и Карломане. Леблан также обращает внимание на то, что церковные надписи и послания стали встречаться крайне редко.

С учетом того, что с начала VII в. епископы играли большую роль в городской жизни, мы вынуждены сделать вывод о том, что города и органы городского управления и самоуправления вступили в период упадка; а те остатки самоуправления и деятельности курий, которые удалось сохранить, исчезли в пучине набиравшей обороты анархии.

Городская жизнь, поддерживаемая торговлей, именно благодаря которой наблюдался расцвет городов, была теперь не просто нарушена, но и разрушена. А те расположенные в Средиземноморье источники торговли, которые не пострадали от арабских вторжений в V в. и могли бы поддержать городскую жизнь, были не в состоянии это сделать, поскольку Средиземное море фактически закрылось для торгового судоходства.

Характерной чертой того времени было резкое сокращение представительства старинных и знаменитых сенаторских фамилий как среди священнослужителей, так и среди высокопоставленных чинов гражданской администрации. А ведь именно древние и знатные сенаторские семьи были основным «поставщиком кадров» для служения в церковных епархиях и для занятия ответственных государственных постов, которые обычно отдавали мирянам. С учетом коренных изменений как в обществе, так и в окружающем мире теперь их представителей можно было встретить очень редко и в церковной, и в гражданской иерархии [193] .

193

Последний раз о человеке, занимавшем ответственный пост в Галлии и имевшем ранг сенатора, упоминается в начале VIII в.

Очевидно, что с середины VII в. в обществе стремительно шел процесс дероманизации, и этот процесс завершился или почти завершился к началу VIII в. Население осталось тем же, а цивилизация уже прежней не была.

Есть факты, это подтверждающие. В Житии св. Дидье из Каора (ум. 655) говорится, что город (Каор), процветавший, когда он служил епископом, после его смерти погрузился в пучину упадка и стал хиреть и чахнуть на глазах. Аналогичный упадок наблюдался и в Лионе, где в 601 г. остался лишь один знаменитый крупный торговец; этот упадок достиг наивысшей точки около 800 г. — именно тогда Лейдрад написал донесение об этом Карлу Великому.

Анархия, распространившаяся в Галлии вследствие прогрессирующего ослабления королевской власти, привела к распаду страны. С 675—680 гг. Аквитания стала отдельным, самостоятельным герцогством, фактически живущим независимо от остального королевства и устанавливающим свои порядки.

С другой стороны, Австразия — которая не пострадала так сильно от упадка торговли и городов, где королевский аппарат управления не был столь сильным, хорошо развитым и разветвленным и где вся общественная жизнь вращалась вокруг крупных земельных владений — значительно усилила свои позиции и заняла ведущее положение в королевстве. Во главе аристократии стояло семейство Пипинов, уже сыгравшее важную роль в событиях, приведших к падению королевы Брунгильды. Пипины были крупными землевладельцами; их владения располагались на территории нынешней Бельгии. Около 640 г. жена Пипина I (Ланденского) Итта основала в Нивеле монастырь; следуя ее благородному порыву, ирландский проповедник св. Фелан основал монастырь в Фосе. Семейное поместье в Льерне Пипин II в период между 687 и 714 гг. подарил монастырю в Ставелот-Малмеди.

В 691 г. жена Ансегиза и мать Пипина II Бегге основала в Андене монастырь, в который она впоследствии удалилась и где закончила свою жизнь в 693 г. Пипин II подарил св. Урсмару, который с 697 по 713 г. был настоятелем монастыря в Лодде, большие земельные участки с сельхозугодьями в Лернэ и Тразени. У Пипинов была хорошо укрепленная крепость в Шевремоне на их землях, расположенных в окрестностях города Юи на юге Бельгии. А неподалеку, в Геристале на реке Мез, у них имелась резиденция, которая была одним из самых ими любимых мест проживания и которую

после 752 г. очень часто называли дворцом и королевскими чертогами. Именно здесь, на окраине Арденнского леса, они чувствовали себя по-настоящему дома. И было вполне естественно, что таким детям природы, как они, не нравилась и была в тягость королевская резиденция в Меце, который был тогда столицей Австразии. Именно в Льеже Гримоальд, сын Пипина И, был убит фризом. В 741 г., после смерти Карла Мартелла, Карломан и Пипин Короткий заточили в крепость в Шевремоне своего брата Грифо.

Помимо земель в Валлонии, у Пипинов были земли и в Германии, но именно окрестности Льежа были их родиной, и в этих родных для них местах имя Пипин часто встречалось даже и в Средние века — не только потому, что имя было распространенное, но и потому, что так называли детей в их честь; помнят их и сегодня — город Пепенште назван так в их честь.

Впервые появилась столь влиятельная семья из Северной Галлии: она была наполовину германской; относилась в соответствии с обычаями и законами того времени к рипуарским (береговым) франкам; у нее не было никаких связей, в том числе и родственных, с известными сенаторскими семействами; и она уж никоим образом не вступала ни в какие союзы или соглашения с представителями старой римской системы управления. И именно этой семье в ближайшем будущем предстояло сыграть ведущую роль в государстве франков. Каролинги не были хорошо приспособлены к той атмосфере, которая царила в высших кругах Нейстрии; наоборот, эта атмосфера была чужда и враждебна им. Этим и объясняется тот факт, что, когда король находился в Австразии, первый из Пипинов имел на него безоговорочное влияние; но Пипин не имел практически никакого влияния на короля, когда тот находился в Нейстрии. Это, несомненно, вызывало недовольство крупных землевладельцев Австразии, вследствие чего Дагоберт I назначил в 632 г. своего сына, будущего короля Сигиберта III, вице-королем.

Таким образом, если во Франкском государстве не было даже намека на какую-либо национальную вражду, когда монархия была сильна, то, как только королевская власть стала слабеть и приходить в упадок, в этой новой Франкии сразу стали проявляться распри и разногласия, что нашло выражение в откровенном и хорошо всеми видимом и ощущаемом противостоянии между римским и германским началом, скажем так, между романизмом и германизмом [194] .

В районах Северной Галлии, где франки жили по законам Салической и Рипуарской правд, жизнь была менее цивилизованной, чем на юге Галлии; на севере многие по-прежнему были язычниками. И по мере ослабления королевской власти в аналогичной пропорции возрастали роль и влияние местной земельной аристократии, что очень наглядно проявилось при формировании органов власти на местах и соответствующих кадровых назначениях, а также назначениях священнослужителей в рамках церковной иерархии [195] .

194

Некоторые признаки этого противостояния мы уже можем видеть в Житии св. Элигия; когда святой находился с пасторской миссией в Северной Галлии, ему довелось услышать следующие слова, обращенные к нему: «Никогда тебе, римлянин, не удастся поколебать силу и мощь наших обычаев и традиций, а тем более искоренить их, сколько бы вы ни старались».

195

Как отмечает ряд исследователей, при Пипинах священнослужители германизировались; вне всякого сомнения, этот процесс начался в Австразии.

Теперь Пипины возглавили аристократию Австразии, которая пыталась вырваться из-под опеки королевского дворца и получить ряд функций, передающихся по наследству, и которая выражала откровенное недовольство и неприязнь по отношению к «римской партии» франкских правящих кругов, оплот которой находился в Нейстрии. Как только им удалось взять под контроль королевскую власть путем назначения своих людей майордомами, сразу стало очевидно, что этот шаг направлен против абсолютной власти короля; этот шаг был явно антиримским и, даже можно сказать, антиантичным.

А в Нейстрии Эброин представлял тенденцию, прямо противоположную тому, что делали Пипины. Поскольку король был несовершеннолетним, аристократия назначила Эброина исполняющим функции монарха.

Эброин немедленно попытался поставить под контроль аристократию, к которой сам не принадлежал. Он решил положить конец практике наследования важных должностей во дворце, которые практически постоянно занимали представители этих «дворцовых фамилий»; на эти и другие ответственные должности он, судя по всему, назначал людей простого происхождения, которые были обязаны ему всем (это он, в частности, делал в 656 г.). Этой политике активно противостояли известные знатные семьи, во главе которых стоял св. Легер, бывший с 659 г. епископом Отена.