Империя под угрозой. Для служебного пользования
Шрифт:
Утвердительно киваю ему и бодро шагаю вперед.
— Май, — окликает Георгий, — ты мне не ответила, тебя это устраивает?
Поворачиваюсь к нему лицом и снова киваю, сохраняя на физиономии чрезвычайно серьезное выражение.
— Ага! — догадывается он, — ты молчишь! Молодца. Ну, тогда нам направо.
Я сделала это! Нет, я горжусь сейчас собой больше, чем после сдачи вступительных экзаменов в Вышку. Хотя это понятно. Там меня впереди ждало некоторое количество лет учебы, а здесь — классическая
К селу мы подходим в сумерках. Долго огибаем его по окраине, шарахаясь от звуков и теней. Нужный дом, на наше счастье, действительно стоит сам по себе. И собак поблизости не видно, то есть лаять на нас пока некому. Георгий, наш флагман, гордо шествует впереди. Мы трое плетемся чуть поодаль, пыхтя и спотыкаясь.
Тук-тук. Дверь открывается сразу, будто нас ждали с минуты на минуту. На пороге стоит стройная невысокая женщина, одетая в длинное, до середины икр платье. Лица не видно. Темно.
— Дусенька! — шепчет Георгий.
Оказывается он, при желании, может быть и ласковым.
— Жора! — нежно отвечает она.
Ага, для нее так «Жора», а для нас, так только «Георгий». Хотя Георгий ему, на мой взгляд, больше подходит. Солиднее как-то.
— Дусенька, не приютишь нас на ночь? Меня, Серегу — брата моего, ну, ты в курсе. Серега, иди сюда. Познакомься, это Евдокия, моя хорошая подруга.
Серега выходит из тени, важно кивает и даже ручку этой подруге целует. Джентльмен, блин.
— Очень приятно, — говорит он с придыханием.
— Взаимно, — отзывается Евдокия.
И тут меня начинают мучить какие-то нехорошие предчувствия. Так в душе все свербит и чешется. И очень хочется сбежать обратно в лес, и черт с ней, с травкой, посплю и на ней. Морда в росе — умываться не надо. Но пути назад нет. Сама напросилась.
— А это Майя, — продолжает официальную часть Георгий, — наша знакомая.
Ну, моя очередь делать шаг вперед.
И тут мои дурные предчувствия обретают форму.
— Куда ты меня привел?
— Кого ты ко мне привел?
Эти две фразы мы с Евдокией произносим одновременно.
Помню я эту… женщину. Сколько она, зараза, крови мне выпила! Утешает одно — я в долгу не осталась.
А Георгий глядит на нас в недоумении. Взгляд так и мечется с одной на другую. А мы сопим молча. Я так подумываю, не вцепиться ли ей в космы. Судя по ее физиономии, наши мысли текут в одном направлении.
— Извините, — вмешивается Сергей, — а мы можем войти? А то внимание к себе привлекаем. Излишнее.
Ну ладно. Входим, там входим. А в доме неплохо. Чистенько так и чем-то вкусным пахнет. Заметно, правда, что мужчина здесь на постоянной основе не водится. Стол какой-то покосившийся, пол скрипит, а вокруг, куда ни глянь, всякие рюшечки и салфеточки розовенькие. Ставни на окнах, кстати,
Стою и думаю: какая жизнь, все-таки, штука интересная. И какая Империя у нас, оказывается, маленькая по размеру. Прямо-таки крошечная! Куда не сунься — везде знакомые.
Да и тут, встреча на Эльбе, не меньше. Восхитительная наша Зинаида Львовна. Только выглядит она сейчас иначе — попривлекательнее как-то, и зовут ее почему-то Дусечкой. Я ж ее, заразу, помню. Мой лечащий врач, когда-то. В Монастырской такой тишине. Она очень удачненько сбежала перед соответствующей проверкой. Я-то ее точно не забуду, но, видать и ей Майя Дровник в свое время встала поперек горла. Ума не приложу, что может связывать эту криминальную личность с моими вполне благопристойными, на первый взгляд, проводниками, но что-то ведь общее есть! Георгий вон весь так к ней ручки свои волосатые и тянет. А она все на меня косится. Нет уж, я предпочитаю гетеросексуальные отношения. Причем без садистской подоплеки. Помню я, помню, как ловко она с травками всякими управлялась. Век того своего отупения не забуду. Очень, знаете ли, неприятное ощущение.
Георгий, впрочем, гладит на нее, как дворовая собака на сардельку, облизываясь и предвкушая. А она на меня — как та же собака на кость. В смысле, явно желает загрызть. Спасибо тебе, Жорик, за такую баньку.
Сидим за столом. Пьем чаек из разноцветных чашек. Пирожки с капустой кушаем. Вкусные, кстати. В баню что-то я пойти не решаюсь. Как бы она не сгорела ненароком. Вместе с некоторыми бывшими инквизиторами. И спать мне уже не хочется.
— Ну-с, — спрашивает Евдокия, она же Зина, — какими судьбами у нас тут оказались?
— Да вот, — отвечает Георгий, — решили мы в Стапин податься. А машина сломалась. Так мы пешочком. Проходили мимо, да я о тебе вспомнил. Дай-ка, думаю, зайду к своей старой знакомой.
При этом он все это так неестественно бодро проговаривает, что если бы даже я не знала, что это вранье полное, и то бы не поверила. Она, полагаю, тоже не дура.
Снова пауза, во время которой мы все с интересом разглядываем содержимое тарелок, как будто за последние две минуты в них могло появиться нечто, неизвестное науке.
— А вы, я так понял, друг друга знаете? — интересуется Сергей, поглядывая по очереди на меня с Дусей-Зиной.
Мы синхронно киваем.
— Встречались, — говорит хозяйка дома. Я вздрагиваю. Как противно она это произносит!
— Да, — поддерживаю я, — ПО РАБОТЕ.
Молчим. Наконец Евдокия не выдерживает.
— Ну что ж, — произносит она, — вставая из-за стола, — баньку вам натопить?
— Спасибо, — говорю, — не стоит затрудняться. Мы как-нибудь так. Переночуем и пойдем. А за пирожки спасибо.