Империя
Шрифт:
– Подойди, – поманив рукой Софокла, произнес Луций.
Как только тот приблизился, Луций мгновенно схватил бедолагу за волосы и, подтащив практически вплотную к себе, прошипел ему на ухо:
– Ты меня что, за идиота держишь?! Или за слепого?! Он сидел в твоей таверне, вон там, в том углу для прислуги!
– Господин, я не вру! – взмолился Софокл. – Я клянусь своей семьей, что не знаю никакого Аверу! А если бы и знал, то не посмел бы посадить его в тот темный угол. Как я могу поступить так с сыном Марка?! Да он с меня три шкуры сдерет, если я так сделаю! Помилуйте, ради моих детей. Вам, наверное, показалось. Ну, сами подумайте, зачем мне вам лгать?!
– Луций, отпусти его! Да что с вами произошло сегодня?! – не выдержав, вскочил из-за стола и
Луций перевел на него недобрый взгляд. Его глаза блестели, как у хищника, и казалось, что, если бы его приятель стоял рядом, то наверняка бы схлопотал от него. Тяжело и яростно дыша, Луций медленно ослабил хватку, и Софокл, воспользовавшись моментом, быстро улизнул от своего мучителя. Луций смотрел на Ромула, и его глаза постепенно становились человеческими. Вскоре он рухнул на стул и, по-прежнему не сводя взгляда с друга, подумал о том, что и правда, сам того не осознавая, он слишком круто обошелся с Софоклом. Да и с тем незнакомым посетителем тоже. Наверное, все дело в вине: не стоило им злоупотреблять. А что касается этого странного сына Марка, так ему и впрямь могло показаться.
– Могло, точно могло, – убеждал сам себя Луций. Не стал бы Марк сажать его отдельно, да еще и в самое непочетное место. Да и хозяину таверны незачем было врать ему.
– Что с вами? Вы сегодня сами не свои, словно после игр вдруг почувствовали себя героями, – продолжал недоумевать Ромул.
– Прости, сам не знаю, что на меня нашло. Наверное, вино ударило в голову, – смущенно ответил Луций.
– А давайте вып… Вып-пьем! – икнув, еле выговорил Понтий, тиская свою пассию.
– Давайте, давайте, – попыталась обнять Ромула ее подруга, но тот резко оттолкнул гетеру и поспешно вышел из таверны на улицу.
– Ромул, постой! – крикнул ему вслед Луций, но друг только махнул рукой.
– Да пусть уходит! – уже таща девицу наверх, произнес Понтий.
– Не волнуйся за него, он уже большой мальчик, – теребя волосы Луция, шептала ему на ухо одна из жриц любви. Вскоре и вторая присела ему на колени, целуя юношу в разгоряченные от страсти губы.
А Ромул, распахнув настежь дверь, выбежал во двор и оказался в тихом плену летней ночи. Ему дышалось легко после спертого воздуха таверны, и он полной грудью втягивал в себя прохладу, пытаясь прийти в себя от всего, что произошло за этот день. Еще вчера его друзья были подростками и мечтали о детских подвигах, а уже сегодня он не узнавал и не понимал их. Не понимал, как и тех, кто допускал все эти ужасы, что творились на арене. Ромул видел в этом зрелище несправедливость, чрезмерную жестокость и полное отсутствие человечности. Но вот теперь он стоял в одиночестве, глядя в чистое, звездное небо. Легкий ветерок ласкал его тело, и Ромул наслаждался тишиной и спокойствием. Когда наступает ночь, мир людей замирает. Один за другим гаснут окна домов, пустеют городские улицы и дороги. Миром начинает править тьма, а в небе загораются тысячи и тысячи звезд. Ромул, не отрываясь, смотрел в бесконечную даль черного, усыпанного бриллиантами созвездий, бесконечного небосвода. Через некоторое время из-за небольшого облачка, освещая и без того ясную ночь, появилась полная луна. С ее восходом стало так светло, что Ромул мог с легкостью различить причудливые силуэты растущих поодаль деревьев и даже их ветви и отдельные листья на них. Ночной мир предстал перед Ромулом в таинственном великолепии, будто юноша в один миг перенесся туда, где живут одни боги. Завороженный этой красотой, он, сам не ведая зачем, направился к большому заброшенному саду, который раскинулся неподалеку. Под стрекот несмолкающих сверчков он шел в этот давно заросший кустарником и терновником сад, словно его туда что-то манило и тянуло. Где-то в кустах прошуршал ежик. Ромул остановился и прислушался. Неожиданно, сорвавшись откуда-то с дерева, над его головой пролетел огромный ворон, но, немного покружив в ночной мгле, он быстро исчез из виду, будто его и не было. Ночью обычно так тихо, что порой даже очень далекие звуки слышны, как если бы они были совсем рядом. Вот и
Раздвигая кустарник и пробираясь сквозь его заросли, царапая руки в кровь, юноша направился навстречу неизвестному, но такому манящему звуку. Вскоре он вышел на небольшую поляну, в центре которой сидел на пеньке незнакомый мужчина. Ромул присмотрелся к нему, и ему показалось, что от незнакомца исходит свет, словно от луны. Он сидел в дорогом белом одеянии, закованный в прекрасную, можно было сказать, великолепную броню. Казалось, этот человек приготовился к какому-то сражению. Его доспехи переливались в лунном свете и слепили Ромула ярким белым сиянием. Незнакомец спокойно сидел, смирно теребя в руках ивовый прутик и постоянно повторяя какие-то непонятные юноше слова.
– Я Господь, Бог твой. Да не будет у тебя других богов пред ликом Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им.
Ромул подходил все ближе, уже совсем забыв об осторожности, и внимательно вслушивался в то, что говорил незнакомец.
– Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе. Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради, – словно храмовый священник, повторял незнакомец до тех пор, пока Ромул не приблизился к нему на расстояние вытянутой руки.
– Здравствуй, Ромул, – спокойно и с благородством произнес сидящий на пеньке. Его голос был похож на голос Марка: такой же тембр, такая же мягкая речь, только намного теплее.
– Мы знакомы? – тихо спросил Ромул с легким беспокойством.
– Скорее нет, чем да. Хотя, это с какой стороны посмотреть, – странно ответил незнакомец.
– Вы, наверное, из свиты императора? Ваша форма явно недешевая, и простой человек не может себе ее позволить, – умно рассудил Ромул.
– Да, я из свиты. Но только кого ты считаешь императором? Меня зовут Михаил, и я… – но собеседнику Ромула не удалось договорить. Громко каркнув, снова пронесся мимо них черный ворон и исчез в темноте. Вскоре послышался другой, на этот раз хорошо знакомый юноше голос.
– Ромул! Ты здесь? – это был Сципион, Ромул узнал бы его голос даже в многотысячном хоре. Не в силах противиться ему, он выкрикнул:
– Я тут, Сципион!
Из темноты ночи появился человек в черном одеянии, с капюшоном на голове. Он вышел из чащи так, будто и не пробирался через множество зарослей. Подойдя ближе, Сципион скинул капюшон и произнес:
– Я давно разыскиваю тебя. Нам нужно спешить к Марку: что-то произошло, что-то очень серьезное. Слава богам, я нашел Луция и Понтия в таверне. Они-то мне и сказали, в какую сторону ты направился. Нам нужно спешить, – настойчиво повторил он, не обращая никакого внимания на сидящего незнакомца, как если бы он и не существовал вовсе.
– А что случилось? – удивленно и немного испуганно спросил Ромул, понимая, что Сципион вряд ли бы пришел за ним из-за какого-нибудь пустяка.
Михаил пристально смотрел на юношу яркими голубыми глазами, словно испускающими прекрасный и таинственный свет, и задумчиво потирал рукой подбородок. Затем он поднялся и произнес:
– Запомни, Ромул. Беды всего человечества происходят потому, что люди боятся делать то, что нужно, и делают то, что принято. Заблуждения, которые скрывают в себе некоторую долю правды, самые опасные.
Ромул обернулся и непонимающим взглядом посмотрел на странного незнакомца в роскошных белых доспехах, которые отражали лунный свет и поблескивали дорогой серебряной отделкой. Его голос манил Ромула: юноше хотелось остаться и пообщаться с этим Михаилом, всем своим нутром он чувствовал, что это очень умный и сильный человек. Но Сципион быстро приобнял его и спешно повел в темноту, где их уже ждали два оседланных коня. Как и откуда они там появились, Ромула уже мало интересовало – его мысли были захвачены тем, что сказал ему Михаил. Немного отвлекшись от незнакомца, он снова обратился к Сципиону, уже сидящему в седле, с вопросом: