Империя
Шрифт:
– Так что же произошло? Что-то серьезное?
– Марк расскажет. Я знаю только то, что он велел вас всех собрать у него. Нужно еще найти Мартина.
– Сципион!
– Что, Ромул? – взяв в руки уздечку и повернувшись к юноше, ответил он.
– Ты вел себя так, будто знал того человека, который был рядом со мной.
– Я и сейчас знаю его.
– Откуда?
– Когда-то мы вместе служили одному великому царю. Он отличный воин, но сейчас он занимает мое место, – ответил Сципион и, ударив коня в бока так, что тот поднялся на дыбы, сорвался с места. Конь Ромула, словно привязанный, тут же рванул следом и помчался за удаляющимся
Дверь со скрипом открылась и стражник, отойдя в сторону, пропустил человека в дорогой одежде. Это был Александр. Он неспешно прошел в угол комнаты и, опершись на каменную кладку, спокойно стал смотреть на Ратибора, который, отвернувшись от него, лежал на топчане. Вскоре рабовладелец сделал жест рукой, и стражник, поклонившись, закрыл дверь камеры. Александр с ухмылкой качнул висевшие на стене цепи, и по комнате разнесся звон железа.
– Не думал, что русские варвары сдаются на поле боя.
Ратибор медленно поднялся и не спеша подошел к Александру так близко, что их лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.
– Варвары – это вы! У нас не заведено убивать друг друга на потеху своему же народу! У нас не заведено бросать детей и женщин на растерзание диким зверям! И да, русичи не сдаются на поле боя. Но лучше смерть, чем рабство! И пусть я умру, но больше не буду развлекать вашу ничтожную толпу, – пристально глядя в глаза хозяину, ровно и без лишних эмоций произнес Ратибор.
– Лучше умереть, чем быть рабом? Так почему ты не кинулся на меч? Или не вздернулся на веревке? Не вскрыл себе вены? Ах, да, да, да! Как я забыл? Ты живешь ради того, чтобы отомстить за предательство твоего отца. Ты ведь его единственный сын. Храбрый воин. Ну, и все такое. Конечно.
– Ты обещал мне свободу, если я помогу тебе и стану сражаться на арене! И я сражался все эти годы! И каждый раз ты говорил, что время еще не пришло. Мне нужен тот, кто предал моего отца! – теперь уже с яростью крикнул могучий русич.
Его мышцы напряглись, а скулы задергались. В гневе он схватил Александра за грудки и, прижав с силой к стене, прокричал прямо ему в лицо:
– Ты обещал меня освободить! Ты обещал!
Александр спокойно посмотрел на него, затем, словно так и должно было быть, обхватил кисть руки, которой Ратибор сжимал его одежду, и, заглянув ему в глаза, произнес:
– Ты раб, варвар. Не смей меня трогать своими грязными руками.
После этого Александр сдавил руку гладиатора так, что она захрустела, а Ратибор от боли рухнул на холодный пол. Превозмогая боль, он снова попытался подняться и даже ударить Александра, но тот перехватил и его вторую руку и также сдавил ее. Не в силах сопротивляться, русич пал перед хозяином на колени, кривя лицо от боли. Отпихнув ногой от себя поверженного воина, Александр, поправляя помятую одежду, проговорил:
– Если я обещал, значит, сделаю. Если я говорил, что время не пришло, значит, оно еще не пришло. Каждый сверчок знай свой шесток.
Затем Александр подошел к двери и, обернувшись к Ратибору, сказал:
– Да, кстати, теперь ты не мой раб. Я продал тебя.
– Ты обещал мне свободу.
– Я дал тебе ее. Скоро ты это поймешь, – ответил Александр. Выходя из комнаты, он остановился и произнес: – Странно, что жажда мести может сделать с человеком. Иногда, стремясь к ней, ты постепенно понимаешь, что двигаешься назад, а не вперед. Того, кто тебе нужен, ты найдешь в лесу. Его имя
Александр вышел, и стражник быстро захлопнул за ним дверь. Русич вскочил с пола, подбежал к ней и стал бить по прочному дереву кулаками, крича:
– Что ты имеешь в виду?! Какой лес?! Какой Ульрих?! Кто он?! Кто он?! Кому ты меня продал, мерзкая тварь?!
Вскоре, выбившись из сил и успокоившись, Ратибор сел на пол и, склонив голову, тяжело вздохнул. Он осмотрел свои разбитые в кровь кулаки – дверь была намного прочнее человеческой плоти. Затем воин снова поднялся, взглянул на свои могучие руки и мощное тело, подошел к топчану, сел на него и пристально уставился туда, где недавно стоял Александр. Потом Ратибор снова поднялся и снова сел, после чего задумчиво произнес сам себе:
– И как он смог справиться со мной?
На улице еще было довольно темно, и огромный зал виллы освещался тусклым светом коптящих масляных ламп. Повсюду стояла гнетущая тишина, а в воздухе ощущалась пугающая, почти что физически давившая на все тело опасность. Ничего не понимающие Луций и Понтий сидели на большом диване. Понтий все еще никак не мог отойти от внезапно прервавшегося веселья. Он то и дело отключался, его голова гудела, кружилась и плохо соображала из-за огромного количества выпитого вина, и Понтий плохо понимал, для чего их тут собрали в такой час. Было удивительно, что он вообще находился в сознании. Юный гуляка то и дело откидывал голову назад, всхрапывал, потом резко дергался, открывал глаза и смотрел на Луция остекленевшим, бессмысленным, отрешенным взглядом, после чего опять подчинялся дреме. Луций поднимался с места, ходил взад и вперед, разнося по ночной тишине свои монотонные шаги, потягивался, приближался к мраморным статуям, которые в ночном полумраке выглядели словно призраки, и затем снова падал на диван, чем периодически будил Понтия.
– Какого он нас сюда вытащил?! Я так пригрелся на груди у той малышки, думал, буду с нею до утра. А тут на тебе! Тушите свет, сушите весла! – недовольно проговорил Понтий, запрокинув голову и даже не думая открывать глаза. – И хватит топать, твои шаги словно барабан, который стучит у меня в ушах!
– Нечего было так напиваться! Дорвался до халявы! Ты не лучше тех, кто был там, на трибунах, – недовольно и злобно ответил Луций.
– Ой-ой-ой! Ты пил и пировал не меньше моего, и ничего, не брезговал. Так что не тебе меня судить! Сам не святоша! У нас для этого есть Ромул. Вот он-то праведный, это да!
– Да он из-за тебя сбежал непонятно куда! Если бы не твое зубоскальство, сейчас бы все в сборе были!
– И что ты так волнуешься? – отрыгнув так, что Луций брезгливо поморщился, удивился Понтий.
Но в этот момент послышались приближающиеся шаги. Вскоре юноши смогли различить голоса Ромула и Асмодея, которые направлялись к ним и о чем-то беседовали. Еще через мгновение в проеме двери появилось толстое, обрюзгшее тело слуги Марка, следом за ним в зал вошел Ромул.
– Я, и правда, не знаю, что произошло, – разводя руками, нервно оправдывался перед Ромулом Асмодей. – Через час после того, как хозяин ушел в сенат, прибыл Сципион и сообщил о том, что Марк приказал немедленно собрать вас всех у себя. Я растерянно ждал вас здесь. Вскоре пришел Велиал – он сейчас сидит на улице около пруда, он всегда любил одиночество.