Имперский Курьер

Бо Вова

Закрученный эфирный диск, который спокойно срезает стволы деревьев бьет его в грудь и отскакивает. На одежде остается широкий разрез, и из него хлещет черная жижа. Не кровь, а именно черная жижа.

Но ублюдку плевать на рану, он продолжает идти на меня, явно не зная ни страха, ни усталости. Как будто он нежить — но я не вижу ни одного признака не-жизни.

Перенаправляю энергию, усиливаю свое тело чистым Потоком. Пока получается так себе, но тело было создано изначально с этим расчетом, а силенок у меня теперь побольше, чем вначале.

Бита также начинает светиться

энергией. Рывок в сторону — и усиленный удар. Бита с треском влетает в грудь ублюдка, не успевшего среагировать. Вообще-то я целился в голову, но и так сойдет. Тощее тело отрывается от земли и стрелой уносится в сторону леса. Слышится треск ломаемых веток, а следом и грохот от поваленного дерева. Удар вышел мощный, но я не сомневался, что тварь его переживет. Не может быть так легко.

И действительно, через несколько секунд тощая мразь выходит на поляну. Чуть переломанная, но живая. Правда, руки прямо на ходу начинают выкручиваться, с хрустом вставая в нормальное положение. И с чавкающим звуком выправляется вмятина в груди.

Это регенерант. Тело вроде бы человеческое, но внутренних органов наверняка нет, а скелетная структура модифицирована. Черная жижа обеспечивает моментальную передачу импульсов и энергии.

— Заглядение просто!

Я двигался по поляне, держа ублюдка в поле зрения.

Что-то делает его сильнее, может магия, может, эта жижа, может, еще что. Вопрос лишь в том, где он берет энергию. Всегда, с какими бы, казалось, бессмертными тварями я не сражался, всегда вопрос один. Каков запас энергии и источник ее пополнения. Вряд ли у этого ублюдка открыт волшебный канал, накачивающий тело под завязку. Значит, его запас ограничен.

— Сколько раз ты сможешь срастить кости? — спросил я. — А если я отрежу тебе голову, ты сможешь ее пришить обратно? Или вырастить новую? — Я оскалился в предвкушении. — Так интересно! Давай выясним?

Проблема была одна: второй наблюдатель. Все это время он скрывается где-то рядом. Он следит за боем и явно не собирается вмешиваться. А потому я не хотел показывать слишком много.

Значит, будем действовать теми методами, которые уже доказали свою эффективность. Я держал тело в усиленном состоянии, но перестал вкладывать в биту энергию. Не хочу гоняться за этим убожеством по всему лесу. Да и ждать, пока оно оклемается и приползет обратно, — слишком долго. Мы так до самой ночи можем продолжать, а мне еще работать надо. Сексапильные дамочки сами себе будущее не предскажут, знаете ли.

Так что мутузил я его битой от души, благо усиленного тела хватало, чтобы мои удары выбивали из твари всю резвость. В ответ на мою тактику тощий также ускорился до нечеловеческих рефлексов. Но, похоже, это был его предел, так как я все еще оставался более быстрым.

Тринадцать минут сорок шесть секунд занял весь наш бой. Если честно, я уже начал выдыхаться, все-таки у меня всего лишь человеческое тело, к тому же не сильно-то и закаленное пока еще. Впрочем, не думаю, что даже многие одаренные физовики смогли бы продержаться с такой интенсивностью и не устать.

А остановился я по простой причине. Противник ослаб. Не устал, а просто стал

медленным. К тому же его кости больше не восстанавливались, так что сейчас он походил на манекен, который собирал пьяный слепой сторож.

Весь изломанный, одежда превратилась в лохмотья, он двигался еле-еле, но не подавал никаких признаков дискомфорта, словно собственное состояние его вообще не волновало.

— Тайм-аут, — махнул я рукой. — Ну или давай я тут посижу, передохну, пока ты ковыляешь. Эй, может, покажешься уже?

Последнее я выкрикнул в пустоту, но второй наблюдатель никак не отреагировал. Ну и ладно, разберусь тогда с этим, а затем найду второго.

Я начал заряжать биту, намереваясь завершить бой одним ударом. И в этот момент тощий остановился и схватился, как мне показалось, за грудь. Но в следующий момент он сорвал с себя обрывки лохмотьев, и я увидел то, к чему он тянулся.

Тощее тело было раскрашено татуировками, состоящими сплошь из плавных волнистых линий. Очень необычный узор, имеющий явный практический смысл. Никогда в своей жизни я не встречал ничего подобного, но эти линии словно обрисовывали сложную систему энергетических каналов со всеми пересечениями и точками силы в организме.

И свивались в спираль вокруг центрального ядра напротив груди. Там у этой твари находился какой-то механизм, похожий на диск. Я заметил металлические штыри, отходящие от механизма и впивающиеся прямо в плоть, а в центре диска — энергетический кристалл первой ступени.

Тварь схватилась за механизм и что-то повернула. Послышался щелчок, а затем и хруст. Хрустел кристалл, разламываемый на мелкие осколки. В тот же миг татуировки засветились, от фигуры тощего повалил черный дым, все кости одновременно срослись, издав слитный чавкающий звук. Да и сам он словно стал на голову выше.

— Интересно, — произнес я, разглядывая процесс. — Допинг, значит.

Линии татуировок не просто светились, а постепенно сжигали тварь. Похоже, его оболочка не переживет поглощение целого кристалла, но удивлял сам факт того, что живой организм способен использовать запечатанную энергию. Я был уверен, что это удел исключительно Курьеров.

А в следующий миг тварь просто исчезла, снова провернув фокус с дымом, как тогда в городе. Ну и как тут не материться? Я ощущал его присутствие, но не более. Не было признаков дестабилизации, глаз пространства у меня закрыт, а как эта тварь исчезла — я вообще не понимаю. Вряд ли мимикрия или невидимость, маловероятно и молекулярное расщепление. Скорей всего, ушел на иной слой бытия, но не в тени, это бы я почувствовал.

Надо подгадать момент, когда он атакует, придется довериться инстинктам.

Я закрыл глаза, замедлил дыхание и сосредоточился. Тело полностью расслаблено, ни единого мускула не должно дрогнуть, я обязан быть полностью беззащитным, тогда сработает.

Ждать пришлось пару мгновений, потом включился таймер. Я умру через восемь секунд. Семь. Ого, да я неслабо прокачался за это время! С трех секунд до восьми.

Шесть. Пять. Четыре. Еще чуть-чуть. Три. Почти пора. Две. Терпение — высшая добродетель. Одна секунда. Пора.