Импортный свидетель (сборник)
Шрифт:
— И для этого вы хотите, чтобы на нее было совершено еще одно, и на этот раз серьезное, покушение. По-моему, это, как говаривали когда-то наши учителя в юридическом институте, противоречит основам советского права. Не так ли?
— Но они не рискнут на советском теплоходе, теперь-то мы под защитой этого флага.
И Нестеров показал на красный флаг над кормой.
— Дело тут в другом, — продолжал он, когда оба посмотрели на флаг, — нам с вами надо выйти с Симой в Ялте, а не в Одессе, там нас будет ждать усиленная охрана, и вскоре мы уже будем в Симферополе, а там и в Москве. А пароход пойдет дальше, в Одессу.
— А
— Нельзя, во-первых, я боюсь лететь с таким грузом на самолете, эти ребята слишком многим рискуют.
— А во-вторых?
— А во-вторых, то, что если за нами действительно наблюдали, то на Симу будет совершено покушение, как вы говорите, между Генуей и Неаполем. Тут, по нашим данным, завязана Италия. И человек, который это будет совершать, должен войти в Генуе и выйти в Неаполе. Ему не нужна виза для перемещения из порта в порт. И вот тут мы должны с вами глядеть в оба.
— Следить за полетом пули?
— Ну зачем так мрачно? Все будет хорошо. Кстати, что записано в судовом журнале о происшествии с баркасом?
— Что это случайность.
— Ну, вот видите, я тоже так думаю.
43
На следующий день утром теплоход «Юрий Верченко» пришвартовался в порту Генуи. Почти все пассажиры повалили на берег гулять и наслаждаться Италией.
— А мы с вами будем сидеть в каюте, — ворчал Авзуров, — спасибо вам за такое путешествие. Почему я должен страну Рафаэля смотреть из трюма? Говорят, здесь множество пикантных женщин…
— Джоджон, не ворчите, поедете вы еще в Италию, в Испанию, корриду посмотрите, всюду поедете.
Джоджон улыбался в свои усы и молчал.
Сима лежала в каюте на верхней полке и что-то читала, но, видно, это что-то развлекало ее мало, потому что она постоянно отвлекалась и, хотя не заговаривала с Авзуровым и Нестеровым, видно было, думала о своем.
— Надо поесть, — сказал Нестеров и вызвал бортпроводницу.
Обед принесли в каюту.
День прошел в напряжении, которое, по расчетам Нестерова, должно было закончиться, когда теплоход ошвартуется в порту Неаполя, но для этого надо было пронервничать сутки. А пока теплоход чуть покачивался у набережной Генуи, и буксирчик под итальянским флагом начал оттаскивать его в море…
В пять часов утра, когда все на теплоходе спали, в каюте, где дремала Сима, ворчал Авзуров и размышлял Нестеров, стала медленно поворачиваться ручка двери. Это было за два часа до прибытия в порт Неаполь.
44
— А ведь этот генуэзский головорез рассчитал все блестяще, жаль только, он не знад, что в операции будет принимать участие сам Джоджон Авзуров, рушанский «гаишник», — говорил полковник милиции Нестеров, когда операция была завершена.
— Что верно, то верно, — скептически отвечал ему Джоджон, потирая левую руку с колотой раной, на которую судовой врач наложил поверх бинта гипс, — я и не знал, что это так опасно — путешествовать по Средиземноморью.
— Вы позаботились, чтобы наша операция достойно была отражена в судовом журнале, в котором, как известно, фиксируются все, даже незначительные факты? Представляете, Джоджон, сколько интересного, а главное — правдивого мы
— А вы что, хотите с моей помощью захватить судно и ездить по всему свету ловить преступников?
— А что, это неплохая идея… Ну ладно, читайте, что там записано в судовом журнале?
Джоджон надел очки, купленные им в Париже, и с выражением начал:
— «Такого-то числа такого-то месяца на советском пароходе…»
— Таком-то, — сказал Нестеров.
— Не перебивайте. «В каюте номер пятьдесят три тридцать пять ехали двое пассажиров-турийов, совершающих круиз по Европе, — Авзуров и Нестеров…»
— Про Симу там ничего нет?
— Нет, — поглядев в журнал, сказал Авзуров.
— Ну а в чем же тогда инцидент?
— В том, что пассажир, появившийся на борту в Генуе, отмычкой открыл дверь и намеревался ограбить вышеозначенных пассажиров..
— И все?
— Конечно, все, если мы не пишем про Симу, то не должны писать и про покушение на нее.
— Логично.
— Если бы мы упоминали Симу, мы должны были бы везти его в СССР, возбуждать там дело по факту покушения на пассажира, гражданина Франции. У нас нет таких интеллектуальных следователей. Или нет, постойте, мы бы снова вернулись во Францию, но уже в качестве свидетелей… А что, это неплохая идея.
— А как зафиксировано ваше ранение кинжалом, когда вы сказали: «Заходи, родной, гостем будешь»?
— Несчастный случай, поранился о снасти.
— Хорошо придумано.
— Может быть, — согласился Авзуров, — единственное, что мне не ясно все-таки, почему мы не задержали Мурильо, а сделали вид, что не сумели.
— По двум причинам. Во-первых, если бы он не вышел в Неаполе, его сообщники тотчас же передали бы об этом информацию в СССР, и в Одессе могла бы быть незапланированная встреча с местной мафией. А во-вторых, Мурильо никогда не признался бы впрямую, что не выполнил их задания, там тоже за это наказывают. Стало быть, он будет просить кого-то убрать Симу в Союзе. Но вы не понимаете, Джоджон, что силы по причине своей малозначительности он задействует небольшие, хотя мы к этому и готовы. Ну, приедут в порт Ялта и порт Одесса какие-нибудь гаврики, так их тотчас же возьмут наши ребята. В конце концов совместные мероприятия полиции поощряются, а совместные предприятия с мафией наказываются в любой стране, а кроме того, с помощью попавшихся гавриков мы выйдем и на их связи за рубежом. Вот, кстати, данные синьора Мурильо, — и Нестеров показал Джоджону какие-то листы бумаги. — Если тольхо здесь не вранье от первого до последнего слова. Он может быть просто наемным убийцей…
45
В порту Ялта пассажиров вышло мало, лишь кое-кто из команды побежал сдавать в комиссионку то, что куплено на валюту в зарубежных портах. Не выходила на берег и таинственная троица. Когда пароход отшвартовался и пошел вдоль Черноморского побережья к Одессе, Нестеров вдруг стал собираться.
— Вы едете до Одессы, — сказал он Джоджону.
— А вы?
— А мы выходим сейчас.
И в третьем часу ночи, в самое темное время суток, он и Сима спустились на нижнюю палубу и подошли к створкам люка, где их предусмотрительно ждал трап.