Импортный свидетель (сборник)

Павлов К.

33

— Ослепленная яростью, Сима затеяла развод и, как я уже сказал вам, совершила преступление, но ничего кровавого там не было. Обычное преступление, контрабанда. Решила вывезти советскую бижутерию, естественно, в товарных количествах, запрятала ее везде, где только можно. Но магазинщики народ опытный, «стукнули» таможне, что, мол, такая-то покупает «бижу». И зачем Сима показала в магазине заграничный паспорт, показала бы советский, никто ничего бы и не заподозрил! Хотя, по-моему, это всегда подозрительно,

когда женщина приходит в магазин одна и покупает «бижу» на крупную сумму. Есть какие-то традиции, несмотря на всеобщее равенство. Такие вещи надо делать с мужчиной.

— И попалась на таможне?

— Конечно. Более того, у нее отобрали паспорт, советский, конечно.

И вот нищая, озлобленная, переставшая служить мужу женщина оказалась за рубежом. Правда, желание насытиться тряпками у нее было менее сильным, чем чувство Родины.

Она пришла в консульство и оставила там заявление, которое они переправили нам, я уже говорил об этом. Но она ведь пришла для того, чтобы ей помогли вернуться в Союз. А консул сказал: «Рассмотрим». А потом отказал. Причем обращались с ней по-хамски. Держали в приемной по пять часов. Самое интересное, что друзья ее мужа не знали, что она была в консульстве. Во всяком случае, о том, что она оставила там описание синдиката, потому что травля началась позже: что-то она сделала или сказала неосторожно, и они заподозрили, что она может, их разоблачить.

Вот теперь она и живет между двух огней. С одной стороны, ей хочется вернуться, иметь советский паспорт, может быть, не для того, чтобы совсем вернуться, но чтобы навещать мать, когда ей этого хочется; а с другой — это невозможно.

— Николай Константинович, но ведь если ее упустили консульские ребята, не есть ли это свидетельство того, что ее уже нет на свете, а не то, что она сама от них убежала?

— Я думал об этом, Джоджон, но пока давайте сядем в такси и поговорим о чем-нибудь приятном.

— Жаль, здесь нет вашего теплоходного собеседника, который все так хорошо знает про заграницу. Кстати, посмотрите: не Эйфелева ли это башня?

— Нет, Джоджон, — почему-то обиделся Нестеров, — это Нотр-Дам де Пари…

— Он рассказал бы вам, — продолжал Джоджон, не обращая внимания на Париж, — что въездные-выездные анкеты существенно упрощены и теперь содержат не более восьми пунктов. Для временного выезда в страны Восточной Европы на безвизовой основе введены специальные вкладыши серии ВП (вкладыш паспортный) и ВД (вкладыш детский), что позволяет более оперативно удовлетворять просьбы заявителей.

При выезде в европейские страны — члены СЭВ с целью встречи с супругами, родителями, детьми советским гражданам выдаются заграничные паспорта с правом многократного (в течение шести месяцев) пересечения госграницы. Таким образом, при наличии соответствующего приглашения они могут осуществлять поездки по мере возникающей необходимости без обращения в органы внутренних дел. Ну и общегражданские загранпаспорта после возвращения граждан в СССР из зарубежной поездки хранятся теперь у их владельцев.

И оба рассмеялись. А шофер такси, ни слова не понявший из этого монолога, осторожно

вел свой старенький «ситроен» по Шатнэ Малабри.

34

На площади Италии в старинном доме была прекрасная квартира, которую временно снял консул для своих советских гостей. Беспокойство консула заключалось в том, что каждое утро и Джоджон, и Нестеров приходили в его учреждение для того, чтобы получить еще одно утвердительное и чиновничье: «Нет, не нашли, но интенсивно ищем, уже мобилизовали все силы». Но Симы Бершадской все не было и не было. Консул не знал, что и Нестеров, и Авзуров после очередной такой встречи сами, ни на кого не надеясь, прорабатывают все возможности поиска Симы, ибо увиденные Нестеровым в магазине «Тати» и узнанные им консульские работники, покупавшие без счета обувь, мыло, кремы и тому подобные аксессуары свободной жизни, такой надежды не оставляли. У них было мало времени, чтобы помогать Нестерову и Авзурову.

В один прекрасный день Нестеров притащил откуда-то справочную книгу, где были телефоны всех тех, кто занимается частной медицинской практикой, в том числе назывались фирмы, поставлявшие оборудование в зарубежные страны. Но, конечно, им не повезло — ничего подобного, что могло бы навести их на след Симы, в этой книге не содержалось.

— А может быть, это и хорошо, — сказал Джоджон, — ведь найди мы здесь то, что нам надо, мы вышли бы не на Симу, а на ее мужа, а следовательно, поставили бы ее под удар.

Нестеров тоже так думал, но, поскольку приобретение этой книги было его идеей, он продолжал листать ее, надеясь найти невозможное.

35

Друзья завели знакомство с официантами, клошара-ми, владельцами аптек, полицейскими, проститутками, просто прохожими. Приближался уже день их отъезда из Франции, как вдруг раздался звонок одной из тех особ, о которых ни в одной литературе мира не принято писать высоким слогом.

В переводе на русский язык эта телефонная беседа выглядела бы примерно так.

— Да, — по-милицейски отрывисто спросил в трубку Нестеров.

— Мсье, вас беспокоит Сюзи из дома развлечений на Пляс Пигаль. Не будете ли вы столь любезны попросить к телефону господина Джоджона?

Джоджон взял телефонную трубку. Он плохо говорил по-французски, плохо по-английски, хорошо лишь на фарси… Положив трубку, Джоджон объявил, что ему кое-что удалось узнать, но что именно, он сообщит, когда вернется.

— А кто звонил?

— Сюзи, девочка… А разве она не представилась?

— Никуда один не пойдешь, — сказал Нестеров так, как обычно говорит папа полковник бесшабашному шестнадцатилетнему сыну, собирающемуся в гости с ночевкой.

— Уай? — спросил машинально по-английски Джоджон.

Нестеров и сам не знал, почему, просто сработало какое-то чувство страха перед заграницей, которое было навязываемо десятилетиями всем его согражданам и теперь вдруг взяло да и проявилось.

Из дома вышли вдвоем и сели в такси.

— На Пляс Пигаль, — скромно сказал Джоджон.