Импровиз. Война менестреля
Шрифт:
— По-моему, вы заходите слишком далеко в своих беспочвенных домыслах! — Ланс старался держать себя в руках любой ценой. Не хватало затеять дуэль на развалинах форта и на телах погибших. — Но я готов забыть всё, что вы тут наговорили. Ступайте! Если в форте убиты все врачеватели и костоправы, то нам должны прислать галеру на помощь.
— Вы всех задумали убрать со своего пути. — Словно не слышал его альт Эскобан. — Вам так хотелось лишить Трагеру менестрелей, что вы отбирали в команду даже явных бездарей — людей, чья музыка не стоит и медяка в базарный день. Взять, к примеру, того же Уго альт Тардина или Лаго альт Браццо. Ну, какие из них музыканты? А Эрике альт Дако? Непревзойдённый! Да он бездарь, каких поискать. Годился со своей дудкой только для того, чтобы отпугивать райхемских
— Вы наделили себя правом оценивать других?
— Ну, вы же оценивали? Почему мне непозволительно? Или ранжировать музыкантов разрешено только Лансу аль Грегору из Дома Багряной Розы, величайшему из живущих на земле менестрелей?
— Не я себя так назвал…
— Но вы и не возражали, греясь в лучах славы. Я один разгадал ваш замысел и сделал всё чтобы выжить. А эти пустозвоны и неудачники швыряли ядрами в браккарцев! Безмозглые ослы! Победить Браккару нельзя, как невозможно плетью расколоть гранитную скалу.
Бывают случаи, когда воин выбирает между жизнью и смертью. — Ланс невольно процитировал покойного папеньку капитана Айо. — И воин… если он настоящий воин, а не пустышка… выбирает смерть.
— Я и говорю — вы умело заморочили олову этим несчастным. Но не мне… Моя жизнь слишком дорога для Трагеры, чтобы разбрасываться ею.
— Может, вы — просто трус?
— А может быть, вы — просто подлец?
— За такие слова принято отвечать, — нахмурился Ланс, ощущая привычное волнение, предшествующее доброй схватке.
— Я отвечу. Если в Трагере должен остаться один менестрель, то это будете не вы. — В долю мгновения альт Эскобан выхватил шпагу. Остриё нацелилось Лансу в лицо. — Знаете ли, браккарцы предлагали мне триста «ягнят»[2] за вашу голову.
— Горжусь оказанной честью! — Альт Грегор шагнул назад, обнажая клинок.
Шпаги звякнули друг о друга. Лобо удержал оружие всё в той же «подвешенной» позиции. «Силён… — подумал Ланс. — Ох, и силён!»
— Я отказался. — Продолжал трагерец. — Мне не нужны их деньги, воняющие предательством и подлостью. Я убью вас бесплатно, ибо это — удовольствие само по себе.
Внезапный выпад Ланс сумел отвести с большим усилием. Ответил уколом в плечо, но Лобо отбил его мощным батманом, от которого рукоять шпаги едва не покинула ладонь. Да, телесной мощи трагерцу не занимать.
— Если вам так угодно, попробуйте. — Криво улыбнулся Ланс. — Но не обещаю лёгкости.
— После этого боя в Трагере останется один менестрель, о котором будут слагать песни и легенды!
Лобо чаще рубил, чем колол, пользуясь шпагой, словно абордажным тесаком. Старинный клинок — оружие подобно тому, которое Ланс подарил сыну Реналлы — отличался шириной и тяжестью. Таких лет сто уже не ковали, предпочитая лёгкие шпаги, которыми можно было фехтовать быстрее и наносить точные уколы. Парировать его размашистые удары было не просто. Легче уворачиваться. Но только сейчас альт Грегор понял, что щепка, пробившая ногу, сыграла с ним злую шутку. Боль не позволяла двигаться быстро. К счастью, пран Лобо тоже двигался скованно, ступая осторожно. Ланс вспомнил, что лохматого трагерца болят ноги — он несколько раз жаловался на суставы еще в то время, когда все менестрели упражнялись в помощи артиллеристам форта.
В другое время, поединок двух хромых можно было бы рассматривать, как неплохую шутку. Что-то похожее устраивали ярмарочные фигляры — бой на палках со связанными ногами пользовался особым успехом у зрителей в северном Кевинале и южном Аркайле, а в Унсале бойцам давали в руки туго набитые шерстью мешки и завязывали глаза. Раньше это казалось смешным.
Но, как говорится, это было бы смешным, когда бы не было столь грустным. Ланс всегда привык драться с соперником, превосходящим его в силе, используя преимущество в скорости и ловкости. Сейчас же из-за скованной болью ноги ползал, как улитка. А Лобо, казалось, не чувствовал усталости. Удары сыпались градом — сверху, справа, слева. Один раз альт Грегору удалось прорвать этот безжалостный стальной
Ланс чувствовал, что ещё немного, и он выдохнется. Сердце уже начинало предательски постукивать вразнобой. Будто барабан, выводящий прихотливую южную мелодию. Скоро начнут дрожать колени, руки утратят точность движений. Потом менестрель начнёт задыхаться. Раньше за ним такого не водилось, но с того дня, как его бесчувственного грузили на «Лунный гонщик», что-то в сердце надорвалось и оно стало отказывать слишком быстро, вести себя как загнанная лошадь.
Значит нужно покончить с обезумевшим праном Лобо до того. Например, сделать вид, будто уже потерял последние силы, раскрыться, а когда тот ринется в атаку, нанести укол. Куда? В горло трудно попасть. Целиться в сердце можно, но велика вероятность наткнуться на ребро. Значит, в живот. Да, это жестоко и принесёт страдания. А что его жалеть? Он-то не пожалеет аркайлца.
Лишь бы не оступиться. Вокруг столько битого камня и мёртвых людей…
В который раз подтвердилась истина, что во время дуэли следует думать только о дуэли. Фехтование не терпит легкомысленного отношения. Чуть зазеваешься и противник не преминёт этим воспользоваться.
Глава 3
Ч. 6
Так вышло и на этот раз. Ланс не успел использовать свой замысел с обманно альт Эскобана. По глупости и неосторожности он раскрылся раньше, чем намеревался. И пропустил мощнейший удар кулаком по рёбрам. Справа, там где печень. Трагерский менестрель не собирался разводить церемонии и играть по правилам дуэльного кодекса. Он поступил, как солдат на войне. Хочешь добыть победу? Добывай её любой ценой. Пусть потом тебя обвинят, что размахивать кулаками — удел простолюдинов. Лучше поступить, как презренный мужик с грязными ногтями и нечесаной бородой, зато победить, чем изображать из себя утончённого и благородного прана и получить пол-локтя стали в живот.
Ланс охнул и отлетел. От боли потемнело в глазах. Он понимал, что сейчас представляет собой лёгкую добычу, и постарался разорвать дистанцию, отступая. И, как и следовало ожидать, зацепился ногой за мёртвое тело.
Он мог бы отбить лёгкие, упади навзничь, но сработала многолетняя выучка. Ещё не коснувшись земли, Ланс успел развернуться и завалился на левый бок, стукнувшись всего лишь локтем. Даже лёжа, он продолжал целить остриём шпаги в груди врага.
— Вот тебе и конец! — Зарычал альт Эскобан и без малейшего труда отбил клинок Ланса в сторону. На удивление быстро шагнул вперёд. — Получай! — Сапог врезался Лансу в грудь, переворачивая на спину.
Воздух вышел из лёгких, как из кузнечного меха.
Альт Грегор не мог пошевелиться, даже поднять оружие. Даже прикрыться руками
Огромный на фоне бегущих по синему небу кудрявых облаков с длинными хвостами, словно у комет, Лобо альт Эскобан занёс шпагу, сжимая рукоять двумя руками. Он готовил смертельный удар, который должен был приколоть Ланса к земле, будто какую-то бутоньерку к платью столичной модницы. Говорят, за мгновение до смерти пред глазами проносится вся жизнь. Ланс много раз подступал к черте, отделяющей это мир от горнего, и даже неоднократно заносил ногу, чтобы переступить. Если сосредоточиться и вспомнить, то не было случая, чтобы на пороге смерти он задумывался о чём-то возвышенно-благородном, обращался мыслями к Вседержителю или памяти славных предков. Может, кому-то другому это удавалось, и даже без труда, но Ланс альт Грегор из Дома Багряной Розы постоянно отвлекался на мелкие бытовые неудобства — некстати разболевшуюся мозоль, сбитые костяшки на кулаке, лопнувшую пристругу, только что замеченную прореху на рукаве или ещё что-нибудь. Вот и сейчас, несмотря на попытки представить образ Реналлы и мылено попрощаться, менестрель обратил внимание на пятнышко ржавчины на клине его шпаги — приблизительно на расстоянии пяди от крестовины. Как такое могло случиться? Ведь он собственноручно чистил оружие и натирал ветошкой, смоченной в масле. Неужели солёный и влажный морской ветер сыграл злую шутку?