Импровиз. Война менестреля
Шрифт:
— Нет, ваша светлость. Но я услышала и запомнила.
— Хорошо. Ты привезёшь мне Брина. И шпагу, которая должна при нём находиться.
— Какая шпага?
— Древняя. Ей, лет двести. В потёртых ножнах.
— Замок Дома Ониксовой Змеи тоже стар, ваша светлость. Наверняка там полно древнего оружия. Как я её узнаю?
— Спросишь у прана Гвена альт Раста. Он должен знать эту шпагу.
Офра ненадолго задумалась. Но задание не казалось сложным. Жаль только, что придётся трястись в седле. С годовалым ребёнком пешком не пойдёшь.
— Я готова, ваша светлость. Ваше задание будет выполнено.
— Я в тебе не сомневалась. Если кто-то будет тебе препятствовать — кринтийцы, пран Гвен или кто-то из его челяди, можешь не стесняться. Ты меня поняла?
— Так точно, ваша светлость. Поняла.
На том они
Теперь пояс Офры оттягивал мешочек с серебром. Сто пятьдесят монет — совсем не плохо, хотя случалось её получать вознаграждение гораздо больше. В дороге не помешает, да и потом, когда придётся тайными тропами возвращаться в Аркайл, тоже. Но голову отягощали непрошенные мысли. Она много раз убивала взрослых людей, но похищением детей никогда не занималась. Для чего Кларине нужен этот малыш? Благородные намерения самопровозглашённой герцогини почему-то вызывали сомнения. Что делает в походе Бриан альт Нарт? Наверняка у него тоже есть задание от правительницы. Но какое? Поможет он Офре в трудное мгновение или дождётся, когда она загребёт весь жар своими руками, а потом воткнёт кинжал под лопатку? Ну, предположим, это будет нелегко сделать, но бережёного и сам Вседержитель бережёт. Что делать, если по её следу пойдут разъярённые кринтийцы? Чего ожидать от прана Гвена — он ведь тоже полон загадок и неожиданностей, как сундук скряги.
Пока что ответы на эти вопросы не находились, как ни старайся.
Глава 7
Ч. 1
Чудодейственный бальзам, полученный Лансом у трагерского лекаря, закончился на вторую седмицу путешествия.
По приказу праны Жоанны красноносый Санчо осмотрел рану менестреля, долго качал головой и цокал языком. К удивлению Ланса, он оказался немногословным, больше действовал, чем говорил. Но, вычищая рану пучками корпии, выдавливая и снимая гной, иссекая омертвевшие кусочки кожи и мышц, он очень часто вспоминал мамашу флотского костоправа, который вынимал щепку и первым перевязывал ногу альт Грегора. Сравнивал её с бешеной сукой, обожравшейся белены коровой, вонючей каракатицей. Почему каракатица обязательно должна быть вонючей Ланс не догадывался, да и не собирался размышлять на эту тему. Очень уж отвлекала боль, несмотря на бутылку очень крепкого вина, влитого в него едва ли не через силу, и вырезанный из липовой веточки, «кругляшок» во рту.
В конце концов, Санчо вытер пот, отвязал Ланса и плотно перетянул ему бедро чистой холстиной, сказав, что ещё чуть-чуть и пришлось бы резать. Да-да… Резать ногу. Совсем. Если угодно принять такое выражение, то «под корень». Теперь же у знаменитого менестреля есть надежда на выздоровление. Если, конечно, он не будет гарцевать по городу и окрестностям, словно молодой жеребчик. Нужно отлежаться, поберечь себя. Хорошо бы прийти несколько раз на перевязку к хорошему лекарю, а не к костоправу с руками из задницы.
Это был длинный монолог для Санчо. Ланс даже удивился и даже растерялся. А когда пришёл в себя, то без обиняков заявил, что намерен как можно скорее отправиться в Аркайл, чем привёл лекаря в состояние, близкое к помешательству. К чести трагерца, он не стал шуметь и уговаривать больного поберечь здоровье. Просто отправился к хозяйке и нажаловался ей. Надо полагать, кратко и немногословно, как привык.
Жоанна прислала записку, в которой просила Ланса навестить её немедленно.
Снова начался долгий и бессмысленный спор о том, следует ли великому менестрелю пренебрегать заключением человека, опытного во врачевании всяческих ран. Нет, Ланс понимал, что отправляясь немедленно в путь, да ещё верхом, рискует, но он устал, что из-за него гибнут люди, которые слишком ему дороги. Смерти Реналлы он не переживёт. А если так, то какая разница — умрёт он от загнившей плоти в дороге, натрудив мелкую, но зловредную рану, или бросится потом со скалы, хотя это против заповедей вседержителя и прямой путь в Преисподнюю? Поэтому он стоял на своём — путешествие начнётся немедленно.
В конце концов, пришли к согласию. Ланс признал необходимость пару дней провести под присмотром Санчо, а Жоанна с лекарем через силу пообещали его не задерживать по истечение оговоренного срока. В дорогу менестрелю выдали вместительную баночку с вонючим бальзамом, чёрным как дёготь,
Через два дня Ланс хромал уже почти незаметно, хотя боль в бедре осталась. Сказались ежедневные осмотры и перевязки, а так же, вполне возможно, постоянное употребление чудодейственного бальзама. За это время его собрали в дорогу. Два коня трагерской породы — крепких и ширококостных. Не для гонки и не для парада, но для долгой езды. Один предназначался для менестреля, второго нагрузили вьюком, куда слуги Жоанны сложили, всё, что могло понадобиться в долгом путешествии. Две смены белья, огниво, маленький котелок, топорик, тёплые чулки, шарф, мешочек с порохом и запас пуль для прилучника, который разместился в седельной кобуре, перчатки, оселок, щётку и скребницу, запасные повод и подпруги, флягу, одеяло… Ланс рассчитывал ночевать на постоялых дворах, но мало ли что? И его самого нарядили во всё новое и тёплое. Кроме сапог — альт Грегор наотрез отказался менять старые, разношенные и привычные. Шпага, кинжал. Два охотничьих ножа — один на поясе в ножнах, второй за голенищем. Увесистый кошелёк с серебром — в дороге оно нужнее, чем золото.
Менестрель не мог отвязаться от чувства неловкости, которое сковало его, как ледяной покров верховья Уна в самый разгар зимы. Всю жизнь он привык рассчитывать только на себя. Сумел получить вознаграждение от герцога или главы высокого Дома — гуляй, сколько душе угодно. Можно пить самое дорогое вино, наслаждаться яствами, привезенными из-за моря, менять дорогую одежду хоть каждый день, дарить подарки направо и налево. Когда ты на мели и в кошельке медяк с медяком не могут встретиться, терпи, соизмеряй желания и возможности. В такие дни великий менестрель мог обходиться краюхой чёрствого хлеба и кружкой воды. Повернётся удача лицом — наверстаем.
Здесь же на него обрушилось благодеяние. Поглотило и завладело каждым мигом жизни, не оставив даже малой надежды на побег. Ланс пытался отказываться то от одного, то от другого, но его никто не слушал. Санчо лечил. Круглолицый и расторопный слуга по имени Бешо собирал снаряжение. При этом он, вроде бы, и советовался с менестрелем, но не покупать ему в дорогу шерстяной тёплый плащ, а плащ какого цвета он предпочитает — чёрный или зелёный. Нанятая Жоанной портниха подгоняла камзол и брюки, купленные в лавке готового платья. Она очень внимательно и с почтением относилась к Лансу, но всем видом показывала, что подчиняется не ему, а благородной пране, которая платит её.
Все трудились прилежно и целеустремлённо, стараясь, чтобы альт Грегор смог покинуть Эр-Трагер в оговоренный срок. Даже если бы он начал сопротивляться, ничего не помогло бы. Раз решено, значит решено.
Это и бесило Ланса, и смешило одновременно.
Когда тебе хорошо за сорок, ты побывал во множестве передряг, спорил с правителями и убегал от их гнева, убивал людей, как на войне, так и на дуэлях, прочувствовал поклонение толпы и ненависть её же, трудно мириться с тем, что от тебя ничего не зависит. Что-то наподобие содержанки при богатом любовнике. Вот это и бесило. В такой роли Ланс не был ещё никогда и не стремился попасть. За всю свою бурную и прожитую не вполне по заветам Вседержителя жизнь он ни разу не становился зависим от женщины, если заводить речь о земных благах — еда, одежда, жильё, развлечения. Мог утратить сон и покой, но принимать плату за любовь земными благами? Это не могло прийти менестрелю в голову даже в горячечном бреду.
Но ведь с другой стороны, они с Жоанной были боевыми товарищами. Ланс до сих пор не мог принять в душе, что пран Ридо альт Сантош, с которым они сражались плечом к плечу в Южном форте — женщина. Благородного происхождения и весьма хорошенькая. Но они сражались вместе! Прикрывали друг другу спины в бою. Альт Грегор с большим трудом заставлял себя в разговоре не обратиться к ней, как к мужчине. И вела себя Жоанна, как настоящий друг, как соратник, с которым не стыдно разделить последний кусок хлеба и не страшно укрыться непогоду одним плащом на двоих. Обычно любой хорошенькой пране хочется отвесить изящный комплимент, но не будешь же осыпать льстивыми фразами друга? Но если прану Ридо альт Сантошу можно было запросто рассказать не вполне приличную историю с острыми прибаутками, то Жоанне альт Сантош как-то неудобно. Хотя очень хочется. Но воспитание не позволяет. И это смешило альт Грегора.