Имя нам — легион
Шрифт:
“Черт! — подумал я. — А ведь они небось могли спасти Генрика. Однако не спасли. И что теперь?.. Показать им за это кузькину мать? Газават объявить? Залить кровью город?”
Не скажу, что надо мною сгустились явственно ощутимые тучи злого умысла туземцев, но по сторонам я стал смотреть настороженней. И уже через минуту почувствовал себя козлом, которого по незнанию пустили в цветник и который первым делом нагадил на тропинку, вторым — заорал гнусным голосом, напугав хозяйских детей, а третьим — сожрал самый редкий цветок, обидевшись на то, что его не приводили в этот славный уголок прежде.
Желая избавиться от возникшей внутренней неловкости и хоть как-то оправдаться, хоть чем-то обелиться
— Знаете что, Светлана! А вы мне очень нравитесь!
— А вы мне не очень, — было ее ответом.
Вот те на! Нравы здесь, однако… Сначала вас целуют взасос, доводя до полного оглупления, а потом походя отшивают… И как же мне теперь, после такого облома, смотреть в глаза самому себе? Впрочем, переживу, не впервой.
Светлана между тем свернула к голубовато-молочного цвета дому, похожему на перевернутый вверх тормашками колоссальный торт “муравьиная горка”, обрамленному густыми зарослями рябины с только-только начавшими рыжеть крупными гроздьями ягод.
— Вот мы и пришли. Первое время, пока не освоитесь, вам придется пожить у меня. У нас вообще-то нет ограничений на место проживания, но думаю, так будет лучше в первую очередь для вас. Не возражаете?
Я отрицательно помотал головой, потом спохватился, вспомнив, что жесты отнюдь не всегда выражают одно и то же для разных народов, и сказал:
— Нет, не возражаю. Но как же вы? Чужак в доме да еще с оружием…
Про то, что чужак, кстати, не только здоровенный мужик при всех своих мужицких интересах, но вдобавок и не совсем приятный ей тип, я предпочел благоразумно умолчать.
— Оружие вы уберете подальше, и палить из него напропалую, надеюсь, не станете. А комнат в доме предостаточно. Входите. Да входите же, не бойтесь.
Агрессивно модернистское снаружи, изнутри ее жилище выглядело вполне классически. Правда, для моего сельского взгляда, мало привычного к роскоши королевских апартаментов, и оно не показалось таким уж обычным.
Стены первой комнаты, в которую мы вошли, были обделаны прямоугольными панелями, обитыми шелковистой тканью с затейливым цветочным узором и красиво обрамленными резными рамками темного дерева. Мебель, состоящая из низенького столика и нескольких, довольно удобных на вид сидений, исчерна-синих, полупрозрачных и мягко подсвеченных снизу, занимала не менее половины всей имеющейся площади.
Среди тисненных по шелку цветочков я заметил краем глаза некое скрытое движение и с изумлением признал, что создается оно, по всей вероятности, вышитыми крошечными эльфами, резво порхающими с лепестка на лепесток, стоит только отвести от них прямой взгляд. И кажется, беспечные малютки занимались не только сбором воображаемого шелкового нектара, но и легкомысленно предавались кое-каким, вполне “взрослым” забавам. Я стыдливо сменил объект наблюдения.
Окна и видеоэкраны, если они и были в комнате, скрывались за тяжелыми портьерами. На портьерах, по счастью, узор сохранял пристойность. Редкие шевеления растительного орнамента в расчет можно было не принимать.
— Здесь вечерняя гостиная, — объяснила Светлана, минуя комнату и устремляясь через массивную темно-фиолетовую дверь в широкий коридор. — Там и там — спальни. Там — ванная и прочие удобства. Дневная часть дома на втором этаже. Прошу сюда.
Мы стояли перед закрученной винтом лестницей. Снова темное дерево да еще темный металл благородного красноватого оттенка. Кажется, бронза.
— Я
— Еще бы, — сказал я.
— Замечательно, — сказала она таким искренне веселым тоном, словно обрадовалась моему согласию на самом деле. — Поднимайтесь, я научу вас пользоваться пищевым блоком, гардеробом и устройствами индивидуальной гигиены.
Вот так я и оказался в объемистой теплой ванне, доверху наполненной душистой голубой водою “с пузырькям”, как говорит мой дядька Прохор. Тот самый, у которого я собирался укрыться от гнева Аскера, но так и не смог. (Господи, как давно это было-то…) Правда, говорит он так не о джакузи, а о недозрелой браге, которую рьяно ненавидит за омерзительный вкус, но которую почему-то продолжает по временам не менее рьяно употреблять. Разумеется, когда пчелы его возлюбленные достаточно далеко. Пчелы спиртного не любят. Вообще, он мужик с воображением и даже, возможно, по-своему талантливый. Но о его талантах мало кто догадывается за пределами узкого круга друзей и родственников. Он петуховский родом. Деревня он. Пасечник по призванию. Впрочем, ни сам он, ни его пчелы не имеют больше ни малейшего отношения ни к моей эпопее, ни даже к волшебным “пузырькям”.
Я немного побаловался водоносным краном. Нажмешь рычажок влево — вода бежит теплая, нажмешь вправо — холодная. И чем сильнее жмешь, тем выше или ниже температура воды. Жаль, но как я ни бился, особо контрастного обливания не смог достичь в принципе — “вилка” температурного перепада была жестко ограничена градусами примерно сорока пятью “сверху” и пятнадцатью “снизу”. Плюс пятнадцатью, разумеется. И тем не менее ванна мне понравилась.
А еще мне понравился гардероб. Основу его составлял компьютер, скорее всего сетевой. Сперва я был отсканирован в жутком темном сундуке, поставленном на попа, а уж потом допущен к процессу моделирования одежды. В какие только наряды я не облачал своего голографического — в полный рост, один к одному — двойника! Конструировать одежду и обувь оказалось донельзя просто, база заготовок была обширнейшей, и я попроказничал от души. Начал я с концертного фрака, а закончил — плохо выделанными рваными шкурами пятнистой гиены, топорно скрепленными в некоторых местах толстенными сухожилиями и наброшенными манекену на одно плечо. (К сожалению, я не умел нарисовать на виртуальном Филиппе ритуальных татуировок и безобразных шрамов, полученных в борьбе за эти самые шкуры и сухожилия.) Ну а для повседневной носки я заказал малый хулиганский набор: широченные, в черно-белую клетку холщовые штаны до середины икр, белую майку-полурукавку с надписью “Fuck off!” на груди и спине, белые гольфы и полукеды.
Одежный агрегат все еще ворчал, перерабатывая мой заказ, когда я, неся в одной руке большую кружку яблочного сока, а в другой — бутерброд с сыром, отправился отмывать дорожную грязь.
Пищевой блок мне, кстати, не понравился…
Он просто привел меня в полнейший восторг! Одного я не мог понять: где же каталог мясных и рыбных блюд?
Когда ласковая водица разморила меня до полудремы, я неимоверным напряжением воли заставил себя встряхнуться и, моргая, полез из ванны. Обтершись лохматым полотенцем, без следа поглощающим малейшие частицы влаги, я прошлепал по тесовому полу к огромному окну и выглянул наружу.