Имя нам — легион
Шрифт:
Там было все распрекрасно.
Неистребимый дух райской идиллии и прочее благорастворение воздухов сочились ко мне прямо сквозь стекло. Круглощекие, ясноглазые, кудрявые и шумливые ребятишки гоняли веселой сворой по кустам малую собачонку, похожую на пекинеса, а их моложавый наставник мило ворковал с худой улыбчивой дылдой-старухой, похлопывающей по своему открытому, длинному и неплохо сохранившемуся бедру собачьим поводком. (Когда я выглядывал в окно в прошлый раз, старуха, забросив ногу на ногу, сидела на скамеечке и поглаживала по ухоженной шерстке свою шавку, развалившуюся рядом, а дядя-воспитатель учил детей ходить на руках.)
Старуха,
Ухватив из керамической вазы, стоящей на шестке пищеблока, румяный плод вроде персика и натянув старые добрые, земные еще трусы, я отправился обследовать свои владения.
Кроме огромного зала с окнами в сад — на детей, старуху и пекинеса, в моем распоряжении оказались: бывший кабинет Светланы (ныне — моя спальня); комната психологической разгрузки (где имелись ванна плюс невообразимый аппарат, считающийся комплексным спортивным тренажером); кухня/столовая, гардероб и сортир. Все это опоясывалось узким кольцевым балконом, с которого начинались две легкие лестницы — одна в сад, другая на крышу. На крыше стоял шезлонг под зеленоватым кисейным тентом и шипел почти туманный — до того мелкодисперсный, — фонтанчик-шар.
Отделка дневных помещений была чуть попроще, чем ночных. По крайней мере здесь не блудили на светло-голубых скругленных стенах насекомоподобные создания, а занавесок с оживающими растениями не было вовсе. В кабинете возвышалось несколько асимметричных резных шкафов с земными книгами. Главенствовала классика — литература, философия. Я с огромной радостью обнаружил также великолепное издание “Жизни животных” Брема на русском языке — точно такое, за хищение которого из школьной библиотеки (а что делать, коли официально даже просто прикасаться к нему ученикам запрещалось?) меня жестоко распяли на открытом педсовете лет так двенадцать-пятнадцать назад. Мне показалось странным, что Светлана удовлетворилась переводным вариантом — ведь, судя по разноязыким корешкам, она знала не только русский…
Вообще-то странностей накопилось немало. Например, меня почему-то до сих пор не посетили представители власти. А ведь уже почти целый день прошел. Затем, как же так оказалось, что в этом, не таком уж великом городишке (а если судить по застройке и площади, занимаемой им и виденной мною извне, жителей в нем могло быть от силы тысяч двадцать-тридцать) благополучно жил-поживал и меня поджидал крупный специалист по земной культуре?
(Вот, скажем, в нашем районном центре, городке со странным именем Сарацин-на-Саране, народу не меньше. А занеси в него судьба австралийского аборигена или даже простого японца — много найдется полиглотов, готовых пообщаться с ним на родном языке?.. Вот то-то и оно. А ведь Сарацин-на-Саране — отнюдь не самая глухая дыра в России. Есть же еще и рабочий поселок Петуховка.)
И наконец, главное: что меня ждет? Или я так и буду здешним Миклухо-Маклаем-наоборот до скончания дней? Экземпляром для научного любопытства. Пора бы разобраться наконец. И чем раньше, тем лучше.
Я отправился на первый этаж.
Он встретил меня интимным полумраком и страстным копошением псевдожизни на драпировках. Светланы нигде не было, зато в подсвеченных креслах восседала парочка худощавых мужчин, обряженных в просторные белоснежные рубахи с открытыми воротами и при легких золотых эполетах, возлежащих на мосластых
Они были похожи не то на циркачей, не то на Фредди Меркьюри.
Разодетые красавцы вполголоса о чем-то переговаривались (речь их показалась мне крайне похожей на терранскую) и на меня взглянули только мельком. Я галантно раскланялся с ними и басенько присел рядышком — ручки на коленочки, вполне готовый к немедленному заполнению вороха анкет и таможенных деклараций.
Я принял мужчин за долгожданных иммиграционных чиновников.
Они никак не отреагировали на мое появление.
Я терпеливо ждал. Долго ждал. Потом наконец мне надоело ждать, и я принялся насвистывать и водить пальцем по столешнице. Раздался противный скрип. Дядьки начали проявлять признаки беспокойства. Я заскрипел громче, потом резко встал и, близко наклонившись к лицу одного из них, напористо спросил:
— Ну и долго мы еще собираемся сопли жевать? Или я должен представиться? Извольте. Капралов Филипп Артамонович, двадцать пять лет, русский. Образование высшее техническое. В последнее время, впрочем, работал не по профилю. Солдатствовал, так сказать, понемногу. Легионерствовал, так сказать. Здесь проездом. Еще вопросы будут?
Кажется, я их напугал. Они вскочили и быстро пошли прочь из дому.
— Эй, — крикнул я, — мужики! Вы куда? Вернитесь! Я же еще оружие и наркотики не сдал…
Они припустились бежать.
Скоро пришла Светлана. На мой рассказ о пугливых посетителях она отреагировала смехом и сообщила, что это были ее бывшие коллеги, заглянувшие на огонек и, видимо, смирно поджидавшие появления хозяйки, а не странного мальчугана со странными манерами.
— За кого же они меня приняли? — подумал я вслух.
— За моего друга, очевидно, — просто сказала она, чем поставила меня в весьма затруднительное положение. Что она имела в виду под словом друг?
— Пойдемте, Филипп, я вас угощу чем-нибудь этаким, — неожиданно пригласила она меня. — Знаете, у меня сегодня настроение, подходящее для кулинарного творчества. Рискнете отведать его плодов?
— Только приоденусь, — сказал я.
Плоды кулинарного творчества имели непривычный вкус и вид, но мне понравились.
— А как насчет вина? — спросил я. — Стакан белого сейчас не помешал бы.
— Никак, — ответила она. — У нас не принято пить вино.
— Знакомое табу, — сказал я. — Где-то мне такое уже встречалось.
— Ничего удивительного, — сказала Светлана. — Ваши бывшие работодатели состоят с нами в близком родстве.
— Вот как? (Не очень-то я и удивился, сказать по правде) Так, значит, это отсюда поперли Легион за избыточную кровожадность?
— Нет, не отсюда. Здесь всего лишь одна из старейших и богатейших колоний тех, кого вы зовете?.. — Она вопросительно посмотрела на меня.
— Большими Братьями, — отрапортовал я, — или терранами.
— Ага, попытаюсь запомнить. Так вот, несколько лет назад, когда метрополия не сумела удержать своих экстремистов от развязывания войны, в которой вы, Филипп, как я понимаю, принимали посильное участие, наши пути разошлись. И, надеюсь, никогда больше не пересекутся. Так что можете быть покойны: выдача дезертиров не состоится.