Имя Нормы
Шрифт:
Она открывает глаза, цвет их неразличим, такое в них изнеможение и беспокойство, взгляд описывает круги то по потолку, то хаотично по всему, что есть в помещении. Натолкнувшись на «доктора», останавливается на нём.
– Что?!.. Кто… вы здесь делаете? – слабым, немного осипшим, и всё же на редкость мелодичным голосом.
– Я? – Крис смотрит на свою пациентку заворожённо, с робким подобием улыбки, поправляет очки и с минуту молчит. – Сам н-не знаю… Я… к-кажется… принимаю р-роды, – отпуская её руку, говорит он с видом человека, не понимающего, он ли это говорит.
Новый
– Вы изведаетесь?.. Из-ве… из-де-ва-е-тесь? Кто-вы-такой?
– Я… Я Крис.
– Ну да, я пебербала вчера… Пе-ре-бра-ла, – неуверенно. – Что со мной? – трёт лоб, вытаскивает проводок из волос. – Что за?.. Это вчера? И что вы делаете в моей спальне, я вас спрашиваю!
Она окидывает помещение уже другим взглядом.
– Это не моя спальня. Какой-то… уз-заж! Меня похитили?! Где телефон? – Его нет! – в панике отталкивает мужчину, пытаясь встать. Покрывало норовит сползти вниз, она подхватывает его рукой.
– Поверьте, я совсем не… Вы даже не представляете, насколько… совсем наоборот. Меня зовут Крис Земски. Это была фамилия врача, без которого… в общем, меня записали на неё.
– Где телефон? Не знаю я никакого Криса!
– А… Тётю Иду?
Заплаканное лицо женщины чуть проясняется.
– Кто вы? Прочли все мои интервью? – уже спокойнее.
Он берёт с тумбы упаковку салфеток. Направляет свет лампы на подвижном штативе в её лицо. Свет тёплого оттенка, не раздражающий.
– Дайте-ка, я промокну… – «Вот так, спокойнее. Ну, что случилось?»
Она позволяет протереть себе лицо, сидя неподвижно, в послушном оцепенении, лишь иногда судорожно вздыхая.
В простой бумажной салфетке кроется сила магии.
Замедленно, как при проявке фотографии, искривлённые гримасой черты лица разглаживаются и проступают те, что известны любому на земле, кто хоть раз бывал в кино. Все вместе черты эти смотрелись не просто «личиком», но за годы превратились в феномен, воплощение стихии, или загадки. Никем, впрочем, так и не разгаданной.
Чем она так манила, околдовывала, что, вообще, за стихия такая? Безудержной радости жизни? Упоения всеобщим обожанием? Такого сияющего счастья, что в его лучах хотелось обманываться, верить в его возможность, подчиняться ему. Ведь его источником была реально существующая девушка. Она занималась тем, что и миллионы других девушек: снималась в кино, танцевала, пела. Её звали Мэрилин.
Салфетка в руках Криса явила черты именно той, совсем ещё юной актрисы, в дни её невероятного взлёта. Но не со светлыми волосами, а каштановыми с золотистым отливом, только-только отросшими слегка волнистым ёжиком – без малейшего ущерба для женственности. Лицо предельно открыто, с налётом бледности, и кажется выточенным из слоновой кости тонкой работы, без всякого декора.
Внезапно она хватает руку доктора в свою, широко открыв глаза.
– Послушайте, мне или показалось, или вы похожи… Если снять ваши очки. Кто вы?
Крис снова
– Сейчас… Я… Нет, лучше скажите, а вы? Вы знаете, кто ВЫ?
– Представьте, знаю, – хоть и через короткую паузу, но с вызовом. – Если бы ещё… с головой что-то… её будто подменили. И тут вовсе не «Дом Периньон»… Ох нет, не снимайте очков, такие красные глаза… Ужасно… А я, знайте, я Норма… – стараясь говорить уверенно, оттого чуть агрессивно, – Норма Джин… Бейкер, – и тут же сникнув. – Не могу толком припомнить, что было вчера, чёрт! Кажется, какой-то кошмар. Я что, была без сознания?
– Вот именно. Без… сознания. Совсем. Больше п-полувека.
– Что, обязательно напоминать о возрасте, если даже я неважно выгляжу, – повысив голос.
– Я не про возраст!
– Довольно! Вместо вас тут бы должен быть Ральф, раз мне было плохо. А вы, что вы нацепили этот халат? О господи, да кто вы?
– Вот-вот, о господи! Прости меня, если что… Не знаю, как можно меня назвать. Названия ещё не придумали. Да кто бы придумывал? О господи! На сегодня, я, кажется, и есть… – вот именно, Господи…
Он, как большой ребёнок, закрывает лицо руками и обречённо качает косматой головой. Норма смотрит немного испуганно и неприязненно. Натягивает покрывало до самых глаз, но затем резко отбрасывает его.
– Мне надо в туалет, – решительно спуская ноги с кушетки.
Заявление отрезвляет Криса.
– Стойте… Подождите, вот, я принёс тут… Наденьте. Я помогу…
– А где моя одежда?!
– Одежда?.. Она где-то… То есть, её д-давно всю раскупили, разные… негодяи. Я п-потом… вам всё расскажу. Если смогу, – вид у Криса снова потерянный.
Помогает Норме влезть в костюм, взятый у Ирэн.
– Это что, пижама?
– Нет… Можно и дома и на улице. Сейчас все в таких…
Не с первой попытки, но приноровившись, засовывает ноги Нормы в кроссовки. Но сделав шаг, она теряет равновесие. Крис хватает её под руку, намереваясь сопровождать в туалет.
– Оставьте!
– Прошу вас, не спешите. Это вот туда, – машет рукой и сам идёт рядом.
– Да отстаньте же! Я вам не грудной ребёнок.
«Не грудной, конечно. А какой, какой?! Нет, ты не ребёнок, вовсе нет, я что, окончательно спятил?..» Он, то неуверенно присаживается на стул, то нервно подскакивает и начинает сновать из угла в угол…
Норма тем временем возвращается – довольно уверенной походкой, лишь по временам останавливаясь, не без удивления рассматривая в интерьере какую-нибудь диковину. Тонкие мониторы один за другим, принтер, непонятный аппарат, похожий на центрифугу, целый ряд широких холодильных шкафов и среди них металлический шкаф ещё большего размера.
– Что это? – с невольным страхом, приложив ладонь к дверце, спрашивает Норма.
– Это… дефрагментатор. На случай… неудачных опытов.
Норма с негодованием отдёргивает руку и быстро шагает прочь. Крис идёт ей навстречу, с беспокойством родителя, чей ребёнок только-только научился ходить.