Иначе — смерть!
Шрифт:
— Переменить тему!
— Ирина Васильевна, давайте останемся на реальной почве. Вас, конечно, поразил звонок сына.
— Откуда он мог знать про отраву? И про девять часов?
— Про отраву — очевидно: листок из записной книжки отца, стакан с недопитым коньяком и записка. А про девять часов… Он видел чью-то тень и, возможно, слышал голоса.
— А вы смеетесь над моей мистикой!
— Я не смеюсь. Но про тень сказал сам Глеб в ту последнюю пятницу.
— Мне он не говорил!
— Вы
— Пыталась… намеками. Он не желал, обрывал меня с ужасом. Только раз… Глеб сказал, что приехал позже отца — вот так: «Я раздумал ехать, ушел с вокзала, а потом все-таки решился». Он сказал, что застал отца мертвым.
— И дверь была распахнута, да?
— Дверь была заперта и открыта.
— Пойдемте, дорогая, вам нужен передых. После сна вы соберетесь с силами…
— Она обещала доказать!
— Доказывайте! Бог вам судья.
— Расскажите про дверь.
— Я спросила у Глеба, не он ли взял запасной ключ (ключ пропал). Оказалось, он.
— Где хранился ключ?
— В сарае, в бочке с опилками.
— Чтоб его извлечь, требовалось некоторое время?
— Ну да. Я спросила: «Значит, отец заперся?» Вот тут он и сказал — многозначительно, с нажимом: «Дверь сначала была заперта, а потом открыта». — «То есть ты ее открыл?» — «Мертвец».
Выводы были слишком очевидны. Мы переглянулись с психиатром… он нерешительно кивнул.
— Ирина Васильевна, разыскивая вас, Глеб звонил соседям. И Виктор Аркадьевич сказал, что вас у них не было.
Настоящий подспудный смысл моего заявления до нее явно не дошел — реакция была удивительной: опухшее от накачки транквилизаторами лицо вспыхнуло румянцем, помолодело (на миг чем-то напомнило ту девочку в саду).
— Я же вам говорила, — прошептала больная таинственно. — Она сказала, что мужа ждет смерть от левши.
— Она? Вы в тот вечер ходили гадать?
— Нельзя было трогать эти силы, понимаете?
— К кому вы ходили?
— К знаменитой хиромантке.
— Господи, зачем?
— Просто так.
На минуту мы с доктором стали счастливы: рискнули и — и выиграли. Великолепное алиби: знаменитость, несомненно, обладает профессиональной памятью на лица.
— Вот теперь, Ирина Васильевна, поведение вашего сына, кажется, можно объяснить… нет, не во всем — главная загадка остается, но… Вот как я представляю. Глеб действительно приехал на дачу позже отца, подошел к освещенному окну и увидел мертвого. Бросился к двери — она заперта — и побежал в сарай за ключом. А когда вернулся, дверь оказалась открытой.
— Кто ее открыл?
— Я не знаю.
Подтекст допроса начал доходить до больной, ее всю затрясло. Доктор подскочил, схватил ее за руки, сжал.
— Вы думаете… я?
— Ну что вы, дорогая! Мы знаем, что вы ходили к
— А Глеб не знал. Он думал на меня?
Доктор повторил властно, поглаживая больной руки:
— Успокойтесь, это уже в прошлом.
— Он мог так подумать? Он меня ненавидел?
Я не выдержала: реальность и полная правда!
— Он вас любил, Ирина Васильевна! Больше жизни. Вы, все трое, любили друг друга — и ни на ком из вас нет смертного греха.
— На мне есть. Тетя Маша предупреждала: не ходи.
— Тут нет никакой мистики. Вы подозревали друг друга по косвенным уликам.
Больную удалось переключить на криминальные подробности.
— По каким?
— Он слышал вашу реплику по телефону: «Тогда я сама поеду!». Полтора часа не мог вас разыскать. Наконец вы сказали, что провели вечер у соседей, и изложили готовую версию для милиции.
— Не за себя же я боялась!
— Он этого не знал.
— Вы жестоки, — бросил мне доктор. — Добивать лежачего…
— Ей нужна правда.
— Значит, полгода мы…
— Немедленно укол — и спать!
— Значит, Глеб наложил на себя руки, потому что я…
— Я сам вам сделаю укол!
— Потому что я ходила к колдунье! — заключила она и засмеялась.
— Добились? — вставил доктор и ловко всадил шприц в руку больной.
Я заплакала и сказала:
— Ирина Васильевна, вас кто-то погубил, всех троих.
— Кто? — Истерика моментально прекратилась, а ярко-синие глаза начало заволакивать сонной пеленой.
— Тот, кто открыл дверь. Чью тень видели Глеб и Дунечка. У кого… даже не знаю, как выразить… есть тайна — небесные голоса со звоном.
— Что это значит?
— Вот я и пытаюсь выяснить. Вы мне не дадите ключ от дачи?
Она машинально сунула руку в карман халата, вдруг отмахнулась рассеянно и зевнула.
— Поговорите с тетей Машей… — и обратилась к доктору тоном капризной девочки:
— Я не хочу спать. Я хочу в сад. Там убийца.
Наедине Катя сказала психиатру на прощание:
— Ее напугала хиромантка, и она действительно могла.
подозревать сына: он писал левой рукой.
И тот отозвался с молодым энтузиазмом:
— Инквизиция сжигала ведьм на костре — и в этом иногда был определенный смысл.
Последний урок
Из-за визита к психиатру уроки были перенесены на более позднее время. Неделю назад в пятницу она уже готовилась к жуткому празднику. «Где стол был яств, там гроб стоит». Катя вышла из булочной; через улицу над аптекой, где пламенел крест, было открыто окно. Кто-то — она не вдруг узнала — метнулся в нем, помахав рукою. Алексей! Так вот кто, оказывается, живет в доме, где яд.