Иная терра.Трилогия
Шрифт:
— Вполне возможно.
Грузовик снова вздрогнул, останавливаясь. Двери в очередной раз распахнулись.
— Все, приехали.
Их выводили по одному. Отстегивали от стены, тут же надевали знакомые по КПЗ электроошейники, сковывали руки за спиной и выводили из кузова в небольшой закрытый двор, со всех четырех сторон окруженный гладкими, без окон, стенами, где строили в шеренгу. Когда вывели последнего, грузовик тут же отъехал к воротам, но выезжать не стал. Открылась одна из двух дверей, выводящих во двор, вышли три человека: двое охранников с плазмерами
— Добро пожаловать в северо-западный филиал корпорации «Россия», — неприятно улыбаясь, сказал он. — Сейчас вы по очереди будете мне представляться, называя также отдел, которому вы принадлежите, и первичный срок вашей здесь, гм, работы. Начнем, пожалуй, с вас, молодой человек.
Стас не сразу сообразил, что тонкий и длинный палец указывает на него. Потом только заметил и взгляд худого — злой и радостный одновременно — и пульт управления ошейниками у него в руке. Поняв, что это значит, быстро шагнул вперед.
— Станис… — договорить он не успел.
— Юноша, свои бредни оставьте в прошлой жизни, когда вы имели какие-либо права. Здесь у вас нет прав. Вообще. Запомните это как следует, и попробуйте еще раз мне представиться.
Ветровский с трудом поднялся на ноги, в голове шумело.
— Номер четыре-шесть-два-два-ноль-восемь-один-три-один-пять, инженерный отдел, пять лет, — язык заплетался после электрошока, но Стас заставил себя произнести десять цифр его «нового имени» без запинки.
Кому-то это не удалось, и лысый с нескрываемым наслаждением щелкнул пультом. Как выяснилось, этот лысый теперь был для них всех «царем и богом». Звали его Аркадий Венедиктович, и он занимал должность «ответственного за государственных работников», попросту говоря, был главным над рабами. Всласть поиздевавшись, Аркадий Бенедиктович отдал приказ конвоирам, и те повели «новое приобретение» корпорации на регистрацию, распределение и санацию.
— Кто, куда, сколько?
— Номер четыре-шесть-два-два-ноль-восемь-один-три-один-пять, инженерный отдел, пять лет, — без запинки протараторил Стас.
— Так… тридцать второй отдел, шестнадцатый барак, — быстро пролистав таблицу на экране, сказала регистратор.
— Разве в шестнадцатом не полный комплект? — поинтересовалась сидевшая рядом с ней девушка — похоже, практикантка.
— Там как раз одного перевели в другой отдел, — ответила регистратор и вновь повернулась к Стасу.
— Внутренний номер: тридцать два-шестнадцать-семь. Запомни и повтори.
— Номер тридцать два-шестнадцать-семь, — послушно повторил Ветровский.
— Этот номер будто проклят, — заметила практикантка. — Уже шестеро погибших за последние два года.
— Значит, тому, кого перевели, повезло, а этому — нет, — регистратор равнодушно пожала плечами. — Следующий!
Дальше следовала санация: рабов обрили наголо и загнали в душ. Мыться под прицелом плазмеров было крайне неуютно, и Стас пытался справиться как можно скорее. Кожу головы, непривычно голую, пекло от небрежного и быстрого бритья, болело сломанное
— Почему упал? — коротко спросил охранник.
— Ребро сломано, неловко дернулся, не удержался на ногах.
— Почему ребро сломано?
— Сломали, — он пожал плечами, и тут же получил рукоятью плазмера по щеке — не столько больно, сколько неприятно и унизительно.
— Не острить. На вопросы отвечать прямо. Как сломал ребро?
Ветровский посмотрел ему в глаза.
— Упал.
Охранник выдержал взгляд.
— Не лгать. Как сломал ребро?
— Упал.
— Последняя попытка. Потом будет разряд, — спокойно и безэмоционально сообщил охранник.
— Его провокатор ваш избил! — не выдержал наблюдавший сцену боксер.
— Молчать. Тебя не спрашивали, — отрезал охранник, и вновь повернулся к Ветровскому: — Это правда?
Стас прикусил губу. Сказать «нет» — подставить вступившегося за него человека. Сказать «да» — подставить себя. М-да… невелик выбор.
— Да.
— Зачем лгал?
— Все равно не смогу доказать, так смысл жаловаться?
— Правильный ответ. На будущее запомни: если тебя спрашивают — отвечай правду, если тебе не запретили ее говорить.
После санации их разделили и развели по отделам. В тридцать второй вместе со Стасом отправилась трое, в том числе — боксер. По дороге охранник зачитывал внутренние правила. Нельзя громко разговаривать, как-либо бурно проявлять эмоции, упоминать где-либо прежнее имя. Обращаться друг к другу только по номерам. Имя — вообще одно из главных табу. Нельзя употреблять определенные слова и жесты — их список есть в бараках. Нельзя сидеть, если стоит кто-то из настоящих работников, исключение — рабочий процесс. Категорически запрещено любое нарушение режима: через полминуты после отбоя не будешь в койке — наказание. Нельзя читать, смотреть, слушать книги, фильмы, музыку, кроме тех, что одобрены администрацией и предлагаются к ознакомлению в выходные и сокращенные дни. Запрещено недоносительство — если по какой-то причине рабу становится известно о нарушении, о котором неизвестно охране, он обязан о нем доложить. Категорически запрещены любые сексуальные действия как между рабами, вне зависимости от пола, так и мастурбация. И еще многое, многое запрещено…
Наказания — увеличение времени работы на корпорацию на срок от недели до месяца, в зависимости от проступка, плюс телесное наказание, в зависимости от проступка. Телесное наказание распространяется на весь барак, увеличение времени работы — только на провинившихся. За некоторые проступки — карцер. Раз в неделю — укороченный день, двенадцать часов работы вместо обычных четырнадцати, разрешен просмотр фильмов, прослушивание музыки и чтение книг. Раз в две недели — выходной день, разрешены фильмы, книги, музыка, компьютерные игры. Раз в месяц — доступ к специально нанятой проститутке на час.