index
Шрифт:
Они ушли, и для нас их короткое прощание сберегло кучу нервов.
– Мне готовить исковые документы к этим господам?
– едва за ними закрылась дверь, спросил Милтон.
– Я на всякий случай все записывал.
Он поставил на стол портфель, с которым пришел и расстегнув его извлек на свет портативный диктофон Sony - чудесный образчик миниатюризации от японского гения маркетинга - Акио Мориты.
– Перспективы серьезно засудить этого Гернсбека не очень сбыточные, но с работы его вышвырнут за лишнюю болтливость - точно. Это я вам гарантирую.
– Нет, Джон, не стоит. Пусть
– Это я тоже гарантирую.
Выпроводив Милтона - его время еще не наступило, мы с Алексом, уехав из офиса на берег реки, принялись за поминутное восстановление событий итальянской поездки. Мало ли что они еще могли нарыть?
Обязательно стоило в ближайшее время навестить дружков того самого Луиджи, который и готовил взрывы. Захар как-то обронил, что бомбы закладывали настоящие террористы, убежденные людьми Луиджи в том, что постояльцами станут два американских генерала, ездящих инкогнито по Европе с инспекцией натовских баз. Следовало сделать так, чтобы эти террористы не нашлись.
Захару следовало отнестись к делу тщательнее. Обойдись он без взрывов, и шумихи наверняка удалось бы избежать. Никогда ничего нельзя готовить впопыхах - ошибки, совершенные под влиянием момента, сведут к нулю весь успех мероприятия.
Он прилетел еще спустя неделю и еще через пару дней привез в офис отца, приехавшего “читать лекции” по приглашению Государственного университета Алкорна - небольшого заведения из числа “черных университетов Америки”, изначально предназначенного для обучения негритянской части населения. Его руководство за небольшой спонсорский взнос в двести тысяч готово было пригласить в свои стены хоть лысого черта, хоть Пол Пота, хоть самого Карла Маркса. Они сами оформили документы, и Майцев-старший получил полугодовое разрешение на работу.
Сергей Михайлович выглядел немного потрясенным той скоростью изменений в жизни, что произошли за каких-то два месяца. Он со смехом рассказал, что в глазах коллег по работе он стал олицетворением удачи, каким-то небожителем, полубогом вроде Тесея, получившим приглашение прямиком в рай. Ему завидовали все: от санитаров из числа студентов-третьекурсников до маститых работников облздрава, желавших поначалу направить в далекий миссисипский университет не указанного в запросе С.М. Майцева, а местного психиатрического гуру, избравшего однажды административную сторону медицинской карьеры и дослужившегося аж до должности зама главного медицинского функционера области. Все желали попасть в Америку, предполагая увидеть страну с молочными реками и кисельными берегами. Всем мнились небоскребы Манхэеттена и никто не желал открыть географический атлас и посмотреть - что это за дыра, где располагается учебное заведение со столь манящим названием.
Но упрямые негры из Алкорна были непреклонны - получив спонсорскую помощь за доктора Майцева, они не желали видеть в своих стенах никого другого - ни Иванова, ни Петрова, ни Сидорова и согласовывать визу не стали. Пришлось неведомому гуру от
Несколько напутственных бесед в самом любопытном ведомстве на свете: “ах, КГБ уже не тот!” стали всего лишь формальностью - его даже не предупредили о необходимости сдать валютную выручку, видимо, уже смирились с тем, что приглашение в США, как пели любимые в Союзе BoneyM - “One way ticket””.
А в Штатах он сразу оказался в крепких руках захаровых парней, практически мгновенно доставивших его из аэропорта JFK в Луисвилл.
В университет Алкорна можно было даже не ездить - все документы уже были сделаны: его имя попало в расписание занятий, в зарплатные ведомости и в списки проживающих в тамошнем кампусе. Захар сам позвонил и поблагодарил ректора этого замечательного заведения за оказанные услуги, пообещав, если все будет хорошо, помочь с финансированием и в следующем семестре. Закончил он разговор, если я правильно расслышал, намеками на “отличные ходовые и эксплуатационные качества немецких автомобилей”.
Отрекомендовав Майцева-старшего “представителем зарождающегося советского бизнеса”, мы поручили его заботам Фрэнка Бригли и Линды - пообтесаться. Бригли, помня наши беседы и желание “инвестировать свободные капиталы в Россию и Китай”, не особенно удивился такой просьбе, но долго не мог понять, что ему делать с “этим русским”. Только после продолжительной беседы с коньяком и клятвенного заверения Захара “помочь с поставками любых кубинских сигар”, все вопросы отпали и у Фрэнка появился новый стажер. Хотя поначалу возраст стажера и его дичайший акцент в купе с небывало кривым построением фраз вызвал у сотрудников Бригли смешки, вскоре Сергею Михайловичу каким-то образом удалось завоевать их расположение и стать душой компании.
Линда даже рассказала как-то раз, что они впятером: она, Майцев, которого она трогательно звала “Mychailytch”, а так же работники офиса Бригли - Шпильман, красуня Джилл и Полански как-то в ночь с пятницы на субботу шлялись по ночному Луисвиллу, и по желанию “русского гостя” прошли насквозь всю Мэйн-стрит, заходя в каждый попадавшийся на четной стороне улицы кабачок, где пропускали по стаканчику виски, и затем шли в следующий. И заразительно при этом смеялась, комментируя поведение Майцева-старшего. А мне подумалось, что если так все пойдет дальше, то нужно будет завести частный медвытрезвитель. И выписать из Союза десяток сержантов милиции для комплектования его штата.
В общем, Сергей Михайлович успешно постигал азы американского делового этикета и вскоре должен был сдавать серьезный экзамен - ему следовало самостоятельно получить канадское гражданство. И не за три года, как предусматривал закон, а за пару недель - как требовалось нам. Потому что на территории нашей многострадальной родины как-то так сложилось, что у человека с паспортом иностранной державы, желательно из числа доминионов британской короны, был по умолчанию гораздо больший кредит доверия со стороны властей, чем у любого из отечественных предпринимателей. Это отношение тщательно культивировалось телевидением, прессой, эстрадой - видимо, стране очень была нужна валюта и ради нее нынешние правители готовы были лечь под кого угодно.