Индиго
Шрифт:
Она повернулась в его сторону.
— Я так хотела ей понравиться. Она приходила ко мне в комнату по ночам, а я спала за своим столом, положив голову на ту или иную книгу, потому что хотела узнать все. Полагаю, во многих отношениях я все еще такая, хотя знаю, что некоторых мужчин интеллект в женщине приводит в замешательство. А тебя?
Гален заглянул в ее искренние глаза и честно ответил:
— Нет, Индиго, меня не… — Желание поднять пальцы и провести по сладкому, как ежевика, изгибу ее губ захлестнуло Галена с такой силой, что он едва
— Ты наверняка занималась девчачьими забавами — играла в куклы, делала куличики из грязи?
Она рассмеялась.
— Куличики из грязи?! Ты хоть представляешь, что бы сделала моя тетя, если бы я вернулась домой вся в речной грязи? Нет, Гален, у меня было несколько кукол, но я никогда в жизни не играла в грязи.
— Тогда пойдем лепить куличики из грязи! — крикнул он, схватив ее за руку. Прежде чем Эстер успела запротестовать, он увлек ее за собой вниз по склону.
Смеясь, она крикнула:
— Но я не хочу лепить куличики из грязи!
Он не замедлил шага и не ослабил хватку на ее руке.
— Гален?! — крикнула она, перекрывая смех. — Ты не можешь заставить меня делать куличики из грязи против моей воли!
Последним словом был смешливый вскрик Эстер, когда она среагировала на то, что Гален подхватил ее на руки. Она прижалась к его широкой груди, обхватив руками за шею. Он посмотрел в ее испуганное лицо и спросил:
— Так что ты там хотела сказать?
Эстер моргнула и подумала, сможет ли она когда-нибудь снова дышать. Из-за того, что в голове у нее все перемешалось, единственное, что она смогла сказать, было:
— Ты снова повредишь лодыжку…
— Я носил птиц, которые весили больше тебя.
Он был так близко, что Эстер впервые в жизни почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Его горячая близость, казалось, прожигала ткань ее блузки.
— Ты должен поставить меня на землю, — сказала она ему голосом гораздо более мягким и сдавленным, чем ей хотелось бы.
— Так ты пойдешь со мной делать куличики из грязи или нет?
Хоть убей, Эстер не могла вымолвить ни слова. Она не могла поверить, как сильно колотилось ее сердце. Она знала, что согласие, несомненно, навсегда изменит ее жизнь, но все же сказала:
— Да.
Он поставил ее на ноги, взял ее за руку цвета индиго и сказал:
— Пойдем.
Разногласия вспыхнули, как только они достигли берега реки. Эстер отказалась разуваться. Гален, снимавший свои ботинки и носки, остановился и сказал:
— Эстер, ты должна снять свою обувь.
— Гален, я не буду снимать обувь. Я не знаю, где ты вырос, но для меня это немного рискованно.
— Я не прошу тебя снимать сорочку, малышка, только эти ботинки.
Ботинки были старыми и поношенными. Он сомневался, что когда-либо в жизни видел на женщине более уродливую обувь.
В своем воображении Эстер представила, как она добровольно снимает сорочку в ответ на его воображаемую горячую просьбу. Она высвободилась.
— Моя обувь останется
Гален сказал:
— Ты самая противоречивая женщина, которую я когда-либо встречал.
Эстер фыркнула.
— Самая противоречивая. Что за слово такое «самая противоречивая». Французское?
Он ухмыльнулся.
— Будь осторожна, малышка, я кусаюсь. Я научу тебя большему количеству французского, чем ты сможешь выдержать.
Жар в его глазах заставил ее сердце биться еще быстрее, чем раньше.
— Что, черт возьми, это значит?
— Это ты смеешься над моим словарным запасом, так что скажи мне ты.
Эстер чувствовала себя так, словно только что вошла в волчье логово, и это было самое манящее и неприступное место, в котором она когда-либо бывала.
— А теперь, — ласково сказал он, — сними, пожалуйста, ботинки, или я подойду и буду целовать тебя так долго и страстно, что эти уродливые маленькие ботинки растают у тебя на ногах.
Эстер покачнулась на ногах, внезапно превратившихся в песок.
— Ты неисправим…
— И это только начало… — пообещал он ей.
Эстер сняла ботинки и, оставшись босиком, почувствовала себя настолько не в своей тарелке, что не решилась присоединиться к нему на берегу реки. От многолетнего топтания сырых растений индиго ее ступни покрылись пятнами гораздо сильнее, чем руки. Ее ступни были фиолетовыми до самых лодыжек.
— Гален, мне очень неловко.
— Нет причин для этого. Нет такой части твоего тела, которая не была бы прекрасна, Эстер Уайатт.
Это был второй раз за сегодняшний день, когда он назвал ее красивой. Она понятия не имела, как реагировать на такое замечание; никто никогда раньше не описывал ее в таких выражениях.
Воодушевленная его терпением, Эстер встала, и когда она это сделала, подол ее юбки распахнулся, обнажив ее босые ноги. Ни один мужчина не видел ее босой с тех пор, как она приехала на север и начала носить обувь.
Гален улыбнулся.
— Ну что, это так плохо? У тебя прелестные маленькие фиолетовые пальчики на ногах.
Эстер опустила взгляд на свои ступни.
— Настоящий джентльмен не стал бы упоминать о босых ногах леди, — сказала она с притворным упреком.
— Настоящая леди не вышла бы на улицу босиком.
Ее реакция — обиженный вздох — заставила его громко рассмеяться. Он сказал ей:
— Прости, но иногда ты такая чопорная, что трудно не поддразнить тебя. Тебе нужно больше веселья в жизни, маленькая Индиго, и я здесь, к твоим услугам. А теперь иди сюда и поиграй со мной.
Несмотря на первоначальные опасения Эстер, ей было весело. Они с Галеном сидели на берегу реки и лепили куличики из грязи и замки с мостами и рвами. Он научил ее бросать камешки и подзывать уток на реке. Они смотрели на облака, искали золото пиратов и наслаждались улыбками друг друга. Когда солнце начало медленно опускаться за горизонт, они оба поняли, что пришло время возвращаться. Они провели у реки весь день.