Индиго
Шрифт:
Эстер не могла решить, кто из них больше запачкался; они оба были покрыты грязью.
— Это все твоя вина, ты же знаешь, — пожурила она его с притворной суровостью.
— Виновен по всем пунктам обвинения, — ответил он. Гален жалел, что не сможет пригласить ее в свою ванну и провести кусочком ароматного мыла по ее телу, пока она не вымоется. Он почувствовал, как в нем просыпается возбуждение в ответ на воображаемый сценарий, и решил, что им, вероятно, следует вернуться домой, пока он не нарушил свою клятву не трогать ее. Это была самая трудная клятва, которую он давал за последнее время; он только надеялся, что не
В доме, пока Гален таскал воду для горячей ванны, Эстер занялась приготовлением еды. Из-за позднего времени дня полноценный ужин был невозможен, но у нее все же нашлись остатки ветчины Брэнтона Хаббла и много хлеба. Они съели бутерброды и выпили кофе, пока грелась вода.
Эстер посмотрела через стол и искренне сказала:
— Мне было весело сегодня, Гален. Спасибо.
— Это просто способ выразить мою признательность за все, что ты для меня сделала.
— Ты действительно думаешь, что мне нужно больше веселья в жизни? — спросила она со всей серьезностью.
— Да. Жизнь слишком коротка, чтобы быть такой серьезной.
Эстер подумала о политических потрясениях, охвативших страну, и сказала:
— Настали серьезные времена.
— Да, это так, и именно поэтому важно искать юмор и красоту везде, где это возможно. Если мы этого не сделаем, то все мы будем погребены под тяжестью страданий.
— Философия, Гален?
— Нет, малышка. Правда.
После того, как большие ведра с водой нагрелись, Гален отнес их в комнату на чердаке, чтобы наполнить большую ванну. Вернувшись вниз, он накачал еще воды для ванны Эстер и снова поставил ее нагреваться на плиту.
Эстер не хотелось, чтобы день заканчивался. Ее взгляд на мгновение задержался на его твердых, полных губах. Интересно, что бы она почувствовала, если бы он поцеловал ее? Она все еще помнила головокружительные ощущения, когда прижималась к его сильной груди, и как его рука, поддерживающая ее бедра, обжигала ее кожу. Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
Он сказал ей:
— Ты не должна так на меня смотреть.
— Как так? — спросила она.
— Как будто ты хочешь, чтобы тебя поцеловали…
Она внутренне содрогнулась, но затем поборола желание поддаться искушению, которое видела в его глазах. Вместо этого она сказала:
— Тебе следует подняться наверх, пока вода не остыла. Я почитаю, пока греется вода.
Гален тоже не хотел уходить. Он хотел остаться с ней и насладиться этими последними несколькими днями. Он ничего не сказал ей о своем отъезде, но знал, что у него осталось не так уж много времени, чтобы насладиться исцеляющим удовольствием ее общества.
— Тебе помочь поднять воду? Я могу спуститься, когда закончу.
Потрясенная всем этим, она покачала головой.
— Нет, в этом нет необходимости, я всю жизнь таскала воду. Со мной все будет в порядке.
— Тогда я желаю тебе спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Гален. Увидимся утром.
Эстер очень редко принимала ванну в своей спальне. Ее тетя Кэтрин всегда считала, что гораздо разумнее мыться на кухне, где можно воспользоваться теплом, создаваемым ведрами с водой, нагревающимися на плите. Эстер тоже считала эту идею практичной, поэтому, когда вода наконец нагрелась настолько, что ее можно было использовать, она отложила чтение — последний выпуск «Освободителя» Уильяма
Эстер никогда не позволяла себе роскошь нежиться в ванной, поэтому, начисто отмывшись обычным мылом без запаха, она наклонилась, чтобы ополоснуться, а затем встала.
Кухонная дверь распахнулась.
Ее испуганные глаза расширились при виде Галена. Ей потребовалась лишь доля секунды, чтобы схватить простыню и прикрыться ею, но было уже слишком поздно. Он увидел более чем достаточно.
Она ахнула, сердце ее бешено колотилось:
— Что ты здесь делаешь?!
— Ну, я спустился сюда, чтобы съесть еще несколько ломтиков ветчины…
— Ты же должен уже спать!
— А ты должна быть в своей спальне, а не здесь, внизу… обнаженная…
Его голос мгновенно вернул ее мысли к тому состоянию, когда она была едва прикрыта.
— Отвернись, черт возьми, — выругалась она.
Она не знала, что взбесило ее больше: приподнятая в ответ бровь или чарующая улыбка.
— Черт возьми? — вопросительно спросил он. — Когда ты начала употреблять такие слова, как «черт возьми»?
— Когда я так зла, как сейчас. Повернись!
Гален усмехнулся, но повернулся.
— Знаешь, ты очень красивая.
Эстер начала вытираться.
— Я не желаю слышать это от тебя, Гален.
— Почему нет?
— Потому что я думаю, что ты, вероятно, произносишь эти слова довольно легко и слишком часто.
Он снова усмехнулся.
— Ты ошибаешься. На самом деле я очень разборчив.
Она фыркнула и наклонилась, чтобы вытереть все еще влажные ноги, не сводя пристального взгляда с его спины.
— Если ты повернешься, клянусь, я больше никогда не буду тебя кормить.
Его ответный смех наполнил темноту.
— Это очень серьезная угроза, малышка, поэтому я торжественно обещаю оставаться неподвижным, как мрамор.
Гален спустился вниз, чтобы перекусить, и вместо этого наткнулся на самое вкусное угощение из всех. Вид ее, обнаженной в мягком свете, с влажным после купания телом, ошеломил его. Его возбуждение было мгновенным. Кто бы мог подумать, что она окажется еще красивее, чем он когда-либо представлял? Даже в самых ярких фантазиях он не смог бы представить себе такие темные груди или соблазнительный изгиб ее ягодиц. Его руки жаждали медленно поднести эти шелковистые груди к губам и ласкать их, пока соски не затвердеют, как драгоценные камни. Он хотел ощутить вкус ее поцелуя, провести ласкающими движениями по изгибу ее бедер и научить ее таким вещам, о которых она и мечтать не могла. Он встряхнулся и заставил себя думать о чем-то более спокойном; его страстные размышления вели его по пути, которому не было конца.