Индийский веер
Шрифт:
Это была счастливая детская. Я была довольна своей работой и Элис тоже. Но тем не менее у меня было чувство, что это счастье мимолетно.
Возобновлялся разговор о нашем переезде в Дели, что рано или поздно должно было произойти.
— Я ожидаю, что мы оставим здесь армейских служащих, — спокойно сказала Лавиния. Она наслаждалась соперничеством капитана с майором. Она неоднократно пыталась ввести меня в круг своих друзей, но мое восприятие их было таким же прохладным, как и их отношение ко мне.
Лавиния была раздражена.
— Ты заставляешь
— Ты хочешь, чтобы я закатывала глаза и махала веером как ты?
— Ты никогда не заполучишь никого, создавая вокруг себя атмосферу «держись в стороне». Ты можешь просто написать это на доске и повесить себе на шею.
— В противоположность твоему «иди сюда».
Это заставило ее рассмеяться.
— Друзилла, ты сведешь меня в могилу. Из-за тебя я умру от смеха.
— Я сказала то, что есть.
— Во всяком случае «иди сюда» более дружелюбно, чем «держись в стороне».
— Этот девиз помогает поддерживать твою разрушительную привлекательность. Твой метод равносилен приглашению всех без исключения. Требуется любовник. Нет необходимости в длительном ухаживании.
— Удивляюсь, как это я мирюсь с тобой.
— У тебя есть выбор.
— Ох, мы ведь покончили с этой скучной темой? Я уступаю. Ты слишком забавляешь меня, чтобы я позволила тебе уехать. Я просто не обращаю на тебя внимания и бросаю свой взгляд «иди сюда», когда хочу.
— Ничего другого я и не ожидала.
Так шутливо мы продолжали болтать и не было сомнения, что Лавиния была счастлива, что я с ней. То, что больше всего доставляло ей удовольствия, меня, шокировало.
Однажды, когда я пришла в классную комнату, там была айя с юной девочкой примерно одиннадцати-двенадцати лет. Она была поразительно милым ребенком. Ее длинные черные волосы были завязаны сзади серебряной лентой, на ней было бледно-розовое сари, которое подчеркивало гладкость ее смуглой кожи. У нее были большие лучистые глаза.
— Это моя племянница, мисси.
Я сказала, что очень рада с ней познакомиться.
— Она… Рошанара.
— Рошанара, — повторила я. — Какое красивое имя. Айя улыбнулась и кивнула головой.
— Она пришла навестить вас?
Айя кивнула.
— Мисси разрешает остаться… слушать мисси Луиза.
— Ну, конечно, — сказала я.
И когда я сидела с Луизой над книгой, Рошанара внимательно следила и слушала.
Даже для индийской девочки Рошанара была исключительно красивой. Наслаждением было наблюдать ее природную грацию. Она уже вполне сносно говорила по-английски. Ей нравилось учиться, и было радостно видеть, как ее несколько торжественное маленькое лицо освещалось улыбкой, когда она пыталась произнести какое-нибудь незнакомое слово. Луиза любила, когда она бывала с нами, и эти два часа занятий были для меня в те дни самыми приятными.
Я узнала немного о Рошанаре. Она была племянницей айи, ее отец был преуспевающим торговцем, и она наследовала немного денег, что означало хорошие перспективы на замужество. Она была уже просватана за молодого
— Дом, — сказала мне айя, — где живут большие сагибы… сагиб мемсагиб графини и ее сагиб брат.
Подробнее об этом доме я узнала от Лавинии. Как и большинство здешних домов, он принадлежал Компании и содержался для удобства ее важных директоров. Дом в Дели был больше, чем в Бомбее, но Лавиния находила этот более уютным. Думаю, что она имела в виду то, что здесь она была свободна от своего мужа и придирчивых глаз своего брата.
По словам Рошанары, домом в Дели управлял Большой Хансам, который был очень важным джентльменом. Его наняла Компания, так же как и Хансама в Бомбее, и их обязанностью было обеспечивать комфорт для важных джентльменов, прибывающих из Англии — я полагаю, таких как Фабиан и Дугал.
Человек в Дели был известен как Большой Хансам Нана. Позже я спрашивала себя, было ли это его настоящим именем или оно было дано ему за его авторитарное отношение ко всему, что попадало под его власть. Я тогда ничего не слышала о Нана Сагибе, революционном лидере, который был охвачен ненавистью ко всему британскому. Оглядываясь назад, казалось странным, что мы совершенно не осознавали надвигающейся бури.
Большой Хансам Нана имел сына, и именно с этим сыном была обручена Рошанара. Когда мы переедем в Дели, что должно было вскоре произойти, будет отпразднована свадьба.
— Ждешь ли ты ее с радостью? — спросила я Рошанару.
Я посмотрела в эти ясные глаза и увидела тень страха, сменившуюся покорностью.
— Это то, чему суждено быть, — ответила она.
— Ты слишком молода для замужества.
— Это возраст, когда вступают в брак.
— И ты никогда не видела своего жениха?
— Нет. И не увижу, пока мы не будем женаты.
"Бедный ребенок! — подумала я и почувствовала к ней большую нежность. Мы становились хорошими друзьями. Я часто разговаривала с ней и полагала, что она приобретала уверенность в себе, в следствии нашей дружбы.
Что касается айи, то она наблюдала за нами с удовольствием. Айя была счастлива. Она осталась с любимыми ею детьми, а ее дорогая племянница — с ней; да еще училась, как она говорила, у очень умной леди.
Я испытывала тревогу относительно моей роли гувернантки, хотя и начала начала поздравлять себя с тем, что довольно хорошо справлялась с ней.
Через два года мы вернемся в Англию. Тогда, конечно, у Луизы, вероятно, не без помощи леди Харриет, появится профессиональная гувернантка и обучит ее всему тому, что должна знать юная английская леди. Пока же достаточно было моих знаний.
За мной прислала Лавиния. Было послеобеденное время, когда тишина окутывала дом. Не слышно было ни единого звука, кроме потрескивания подвешенных опахал, которые засыпающие мальчики заставляли крутиться.
Лавиния лежала на своей кровати и имела томный вид в своем зеленом пеньюаре, прелестно контрастирующим с рыжевато-каштановыми тенями ее волос.