Индотитания
Шрифт:
На шестой день моего блаженства случилось нечто. Соседнее племя напало на дагонов. Те настолько быстро сбежали, что даже забыли про меня, мирно отдыхавшего в глиняной хижине после сытного обеда.
Племя захватчиков очень обрадовалось мне. Вождь дал какую-то команду, и со мной поступили согласно обычаю. То есть сначала тюкнули дубиной по темени, а потом съели. Из головы и потрошков сварили супчик, туловище пожарили, а руки и ноги засолили. Так сказать, про запас.
Мой дух, покинув съеденное тело, вырвался на волю, и я стал Духом. А до этого меня звали Коматоз. В переводе с задожуйской поэтической речи это имя означает «Порхающий в райских кущах».
У нас, на Задожуе, духи — бестелесные субстанции, никак и ни на что не влияющие. Здесь же все оказалось не так. Не знаю почему. Видимо, это особенность планеты. Причем крайне интересная особенность. Заключается она в том, что вселиться можно далеко не во всех ее обитателей.
То есть я могу влезть в тело любого животного. Я думаю, что даже в насекомое. Правда, ни разу не пробовал и не испытываю желания. Как представлю, что надо влезть в комара, так оторопь берет. А вдруг мой дух не поместится в таком мизерном объеме? Зато во всяких крокодилов, львов и лошадей — всегда пожалуйста. Даже в рыб пробовал.
Незабываемые ощущения. Как красив подводный мир! Пока не сожрут, естественно.
А вот в растения вселяться не получается, потому что нечем управлять. И в гуманоидов тоже влезть нельзя. Странно и непонятно, но это так.
Когда мое тело убили, дух устремился ввысь, и я оказался не в свободном пространстве, а в теле вонючего грифа, сидевшего на невысоком утесе как раз над площадкой, где аборигены разделывали кремневыми ножами мое несчастное тело. Как это получилось, я не понимаю до сих пор. Видимо, дух выстрелил из тела резко и сильно, а гриф просто попался на пути.
Как бы там ни было, но я взглянул на мир новыми глазами. Каким-то образом мой дух придавил птичье естество и лишил грифа возможности управлять телом. Единственные чувства, которые остались от прежнего хозяина, — это голод и вожделение, испытываемое к мясу, которого внизу было навалом.
Я попытался выйти из вновь приобретенного тела, и у меня это с легкостью получилось. Гриф от неожиданности свалился с утеса и брякнулся на землю в тридцати шагах от занятых делом каннибалов. Несколько особей вскочили и побежали к нему с явно плотоядными намерениями. Но гриф вовремя очухался, совершил короткий разгон и, взлетев в воздух, принялся нарезать круги над стойбищем. Он хрипло и гневно клекотал, проклиная аборигенов и скорее всего меня.
Я же времени даром не терял. Осознав свои новые возможности и испытывая к вождю крайнее нерасположение, я попытался влезть в его тело и подчинить себе. Не тут-то было. Ничего из этого не получилось.
Я был внутри него, видел каждый его орган, но с разумом ничего поделать не мог. Я находился в нем, но он этого абсолютно не замечал. Мне пришлось посетить тела нескольких его соплеменников, чтобы догадаться о том, что мой дух не имеет способности управлять людьми.
Впоследствии я пытался вселяться в титанов, и у меня также ничего не получилось, из чего возник вывод — мой гуманоидный дух с другими гуманоидами может сосуществовать только в раздельном состоянии. А вот с индами это правило не работает. Наверное, потому, что к гуманоидам они никакого отношения не имеют. Хотя, если честно, каждое правило может содержать исключение.
Но с вождем нужно было что-то сделать. Причем непременно. Ведь именно по его приказу меня, мирного задожуйца, лишили жизни! Более того, этот мерзавец, облизываясь,
Мне захотелось догнать грифа, вселиться в него и, спикировав вниз, воткнуть клюв в череп вождя. Смерть повторно мне уже не грозила, и потому бой должен был стать выигрышным в любом случае.
Но, поднявшись, я решил оставить летающую вонючку в покое. В нескольких километрах южнее я заметил группу пасущихся носорогов. Это была удача! Я вселился в самого крупного из них. Его рог был длиной полметра минимум.
Подчинив эту тушу своей воле, я попробовал управление. Носорог двигался безукоризненно. Было в нем что-то от современного тяжелого танка, только управлялся он значительно легче. Создавалось впечатление, что я сижу в бронированной машине, которая движется на резиновых колесах. Носорог трусцой направился в сторону стойбища, а меня переполнило чувство ожидания приближавшегося справедливого возмездия.
Разогнавшись как следует, носорог влетел в стойбище и с диким ревом ворвался в толпу каннибалов. Пока я поймал в прицелы глаз удиравшую задницу вождя, пришлось затоптать десяток дикарей. Но их совсем не было жалко, поскольку я понимал, что после смерти вождя любой из них мог занять его место и приняться творить те же грязные дела (наверное, по причине своей необразованности).
Воткнувшись с разгона рогом в спину своему недругу, я немного не рассчитал скорость и впечатался в толстое дерево. Вождь сдох сразу, потому что находился как раз между рогом и деревом. Носорог застрял крепко и освободиться не смог. Обратив внимание на подбегавшую толпу, состоявшую из дикарей, вооруженных дубинами и каменными топорами, я покинул носорога и увидел сверху, как аборигены принялись делать из него бифштекс. Вот его-то как раз и было жалко. Но, с другой стороны, он выполнил почетную и благородную миссию. Свое тело носорог предоставил в качестве пищи. Может быть, это научило дикарей не есть себе подобных? А даже если и не научило, то хотя бы обеспечило племя продовольствием на долгий срок, в течение которого им не пришлось варить в котле других людей. А как доели носорога, тогда и мои засоленные конечности пригодились. Тоже, кстати, питательно.
Текст 2
Аэк остановился на опушке. Перед ним находилось стойбище. Оно было обнесено частоколом из бревен, заостренных кверху. Над стойбищем поднимались струйки дыма. Видимо, женщины готовили завтрак.
Аэк вспомнил, что несколько зим назад его племя жило в удобных пещерах. Они располагались в склоне горы, которую называли просто Горой. Вход был один, и его очень удобно было защищать от непрошеных гостей.
Но как-то утром пришли боги. Их было трое. Точнее, пришли двое, а третьего принесли на руках. Этого третьего звали Дионисом, и был он мертвецки пьян. Его свалили перед входом, и он сипло проорал:
— Надо же было так нажраться! Все! До следующей пятницы не пью.
После чего захрапел.
Его носильщики приказали людям выметаться из пещер. По слухам, которые потом ходили между племенами, богам в тот день понадобились закрытые помещения. Они собрались сделать в пещерах узилище для титанов, с которыми им предстояло вскоре воевать.
Один из богов был одет в красочный хитон. Сзади на сверкавшей белизной одежде красовался искусно изображенный черный орел с раскинутыми в стороны крыльями. К сандалиям щегольски одетого бога были прикреплены кожаные крылышки. Всем сразу же стало понятно, что это Гермес.