Инферно - вперёд!
Шрифт:
Блейнет замолчал. Долгое время он сопел, не произнося ни слова. Наконец, когда Кёрку стало казаться, что его начальник уснул, тот неожиданно начал говорить.
– Хорошо, генерал-лейтенант Кёрк. Подготовьте соответствующую докладную записку; я приму решение, и, возможно, управление военной контрразведки и ряд других получат необходимые инструкции... Теперь о предварительных экспериментах...
– Мы проверили некоторые из рун и сопоставили их звуки с полученными сигналами. Я дал приказ разработать образцы вооружений, боеприпасов и снаряжения, предназначенных для решения следующих задач: обнаружение противника, защита от его психофизического воздействия, поражение живой силы. Изначально это могут быть пули с изображением Руны Разрушения, винтовочные
– Неплохо. Разместите ограниченные заказы - в самые кратчайшие сроки - на государственных предприятиях. Полевые испытания ...
– Блейнет умолк.
– Первые стрельбы из сделанных в полевых условиях образцов уже осуществлены офицерами управления военной контрразведки, господин генерал-фельдмаршал. Оружие вполне эффективно. Для более масштабной проверки УВК предлагает опять-таки собственные части...
– 'Пудра'? Чёрт с ними!
– В голосе Блейнета слышалось искреннее облегчение.
– Даже если с ними что-то и случится, ни один духовник не заплачет.
Разговор перешёл на менее скользкие места, касавшиеся производства традиционных типов вооружений. Кёрк имел нескрываемое удовольствие сообщить, что 'снарядный голод', возникший после первых недель войны, когда закончились все снаряды, находившиеся на складах, успешно преодолён.
– Разместив заказы на простейшие составляющие на всех металлообрабатывающих предприятиях, вплоть до мелких мастерских, мы смогли покрыть наши теперешние запросы. В будущем они будут расти, однако к тому времени войдут в строй новые производственные мощности на государственных заводах и на фабриках ряда частных концернов...
– Я понимаю вашу осторожность, Кёрк, но можете не бояться их стонов. Когда у меня есть в руке настолько смертоносное оружие, как мобилизационная повестка, в которую я могу вписать любое имя и фамилию, ни один из них не отважится выступить против. Вы должны знать, что уже сейчас военные расходы составляют более трети бюджета, однако это только начало. Крона, несомненно, начнёт девальвироваться, поскольку у нас нет столько золота, чтобы обеспечить все кредитные билеты, выпускаемые сейчас Айлестербанком. К сожалению, и этого будет недостаточно, поэтому мы уже ввели в оборот облигации государственного военного займа, которыми рассчитаемся с нашими дражайшими капиталистами...
Блейнет помолчал некоторое время, а потом продолжил:
– Война постепенно приобретает эпический масштаб, Кёрк. Сегодня я подписал приказ о формировании 2-й армии, но это далеко не предел. Штатские уже не имеют над нами ни малейшей власти; в ближайшие дни будет объявлено о роспуске парламента и о запрете на деятельность ряда политических партий. Фронт станет привлекать всё больше и больше людей и материалов; центр власти переместится из столицы в военные штабы... Завтра я уезжаю в ставку; в лесах на границе с Ланнвудом укрыт поезд, в вагонах которого есть всё необходимое; впрочем, боюсь, что противник вынудит нас зарыться под землю - я уже отдал приказ о строительстве нескольких командных бункеров...
Блейнет встал и помахал рукой в луче прожектора, требуя прекратить показ ужасного немого кино; на киноэкране появилась гигантская ладонь, полностью накрывшая изображение 'обращённого', допрашиваемого офицерами контрразведки. У Кёрка в этот миг появилась убеждённость, что они одержат победу.
Вспыхнул свет. Кёрк, зажмурившись на мгновение, вновь посмотрел на генерал-фельдмаршала: перед ним стоял глубокий старик, усталый и сгорбленный, с отблесками страха в глазах, привычный лишь к зрелищам парадов и 'маленьких победоносных войн'. В этот миг вера начальника управления вооружений в победу дала ощутимую трещину.
8
Было по-военному хмурое утро, и его бесцветная серость вполне соответствовала тому ледяному презрению, с которым министерство обороны относилось к солдатам ОПУДР, выстроенным сейчас на плацу в ровные шеренги. Те, впрочем, дрожали не от одного
Норс, не двигаясь, даже не позволяя сократиться ни единому мимическому или шейному мускулу, одними глазами осмотрелся в секторе перед собой - так широко, как это позволял разрез его глаз. Стена каменного здания, имевшая унылый серый свет, тянулась на массфуты влево и вправо; насколько он помнил, и по сторонам, и сзади были такие же стены; единственный выход из внутреннего двора, закрытый железными воротами, охранялся бдительным часовым. Бежать было невозможно, даже если бы они попытались прорваться все одновременно и хотя бы одному удалось взобраться на самую крышу здания по карнизам, балконам и решёткам, закрывающим окна на всех этажах, пока автоматный огонь косит его взбунтовавшихся товарищей. Наверху, вдоль гребня крыши, тянулся забор из колючей проволоки сквозь которую был пропущен электрический ток; охрана в будках, оснащённых прожекторами, была настороже, имея приказ открывать огонь на поражение по малейшему поводу. Норс тяжело вздохнул - нет, не физически, чтобы, не приведи Эзус, не заметил ни один из сержантов, а мысленно: ни одна молекула воздуха не вырвалась из его груди, изогнутой колесом. Похоже было на то, что церемония принятия присяги определённо состоится; он чувствовал себя премерзко и хотел расплакаться и убежать в казарму, чтобы накрыться одеялом и не отвечать ни на какие приказы сержантов, пока его не изобьют и не утащат в провонявшийся контрабандными сигаретами и мочой карцер. 'Должно быть, такие ощущения переживают на первых свиданиях школьницы, - подумал Норс.
– Вот что значит быть изнасилованным: если не физически, то духовно!'.
Хокни окинул роту суровым, испепеляющим взглядом. Стрелки на тщательно отутюженных брюках штаб-сержанта по остроте могли соперничать с бритвенными лезвиями, а начищенные ботинки пускали блики, отражая солнечный свет, льющийся сквозь неожиданно появившийся просвет в тучах.
– Новобранцы 1-го, на штатах роты, ОПУДР!..
– То, что они - 'первое', а не просто 'рота', знал каждый. Все три предыдущих месяца, наполненных построениями под линейку, посещениями туалета по расписанию и внезапными ночными тревогами, представлявшими собой нападения военной полиции на спящих, им только это и вколачивали в головы. Они - не люди, а отбросы, 'это', 'оно'.
– Сегодня вам предоставляется высокая честь принести присягу на верность...
Текст присяги они зубрили уже более недели, несмотря на то, что в нём было всего три дюжины и три слова. Каждый из них сдавал зачёт, результат которого заносился в расчётную книжку. Они бы смогли повторить эти слова, отпечатанные в их мозгу кованой подошвой сержантского ботинка, даже много лет спустя. Сбои и дурацкие выходки были попросту исключены; тем не менее, военная полиция, отвечавшая за их обучение всё это время, не желала давать разного рода 'случайностям' и малейшего шанса. Стволы снятых с предохранителей пистолетов-пулемётов в любой момент были готовы открыть огонь.