Инкарцерон

Фишер Кэтрин

— Ты не поэтому избавился от Джайлза.

Он смотрел в сторону, барабаня пальцами по каминной полке. Его рука протянулась к изящной фарфоровой статуэтке, подняла ее к глазам, потом поставила на место.

— Ты права.

Отец снова замолчал. Клаудия едва смогла подавить крик нетерпения. Казалось, прошла вечность, прежде чем он вернулся к креслу и, опустившись в него, проговорил спокойно:

— Но, боюсь, тебе никогда не узнать от меня этой тайны.

Видя ее негодующее изумление, он поднял руку.

— Я знаю, ты презираешь меня, Клаудия. Наверняка

вы считаете меня чудовищем, ты и Джаред. Но я — твой отец, и всегда действовал в твоих интересах. Кроме того, идея заточить Джайлза в Инкарцероне принадлежала королеве, не мне. Она вынудила меня пойти на это.

Клаудия фыркнула с отвращением:

— Вынудила! Можно подумать, она имеет над тобой власть!

Он резко повернулся к ней.

— Да, имеет, — прошипел он. — Как и ты.

Злоба, которая чувствовалась в его голосе, на секунду обожгла ее.

— Я?!

— Оставим эту тему, Клаудия, — проговорил он, и она заметила, как его руки на деревянных подлокотниках сжались в кулаки. — Не пытайся узнать от меня больше — ответ может разрушить твою жизнь. И довольно об этом. — Он поднялся, и его высокий, темный силуэт навис над ней. Голос его вновь сделался бесстрастным: — Итак, что касается Ключа. Будь уверена, мне известно все, что ты предприняла, когда он оказался у тебя в руках. Я знаю о твоей поездке в дом Бартлетта, знаю, что ты снеслась с неким Узником, которого принимаешь за Джайлза.

Глаза ее расширились, и он сухо усмехнулся.

— Клаудия, в Инкарцероне миллиард Узников, и ты действительно думаешь, что сразу же наткнулась именно на того, кто тебе нужен? Их мир расходится с нашим в пространстве и во времени. Этот мальчик может быть кем угодно.

— У него знак династии Аваарна на запястье.

— Неужели? Позволь я кое-что расскажу тебе об Узилище. — В его голосе зазвучали жестокие нотки. Шагнув к ней, он остановился перед стулом, глядя на нее сверху вниз. — Инкарцерон — замкнутая система, туда ничего не поступает и ничего оттуда не выходит. Когда Узники умирают, атомы их тел, их кожа, их органы используются вновь и вновь, по кругу, до бесконечности. Когда не хватает органических тканей, в дело идут металл и пластик. В каждом Узнике есть частицы других. Орел на руке у Финна не значит ровным счетом ничего — он мог вообще принадлежать кому-то другому. Как и проблески воспоминаний, которые у него бывают.

То, что говорил отец, было ужасно, Клаудия не хотела слышать этого, но не могла вымолвить ни слова, чтобы остановить его.

— Этот мальчишка — вор и лжец, — безжалостно продолжал он. — Я полагаю, он признался тебе, что принадлежал к шайке головорезов, живших грабежом и разбоем?

— Да, — с вызовом бросила она.

— Надо же, какая честность. А рассказал он тебе, каким образом у него оказался Ключ? Говорил, что владевшая им до него женщина нашла свою смерть на дне пропасти? И это после того, как он обещал ей полную безопасность?

Клаудия молчала.

— Видимо, нет. — Он отступил немного назад. — Пора покончить со всей этой чепухой. Верни мне Ключ, Клаудия. Немедленно.

Она помотала

головой.

— Сейчас же, Клаудия.

— У меня его нет, — прошептала она.

— Значит, он у Джареда.

— Джаред ни при чем!

Он схватил ее за руку, притянув к себе. Холодные пальцы сжали запястье словно в тисках.

— Верни мне Ключ или пожалеешь!

Не в силах вырваться из железной хватки, она обожгла отца разъяренным взглядом из-под спутанных волос.

— Ты ничего не сделаешь мне. Я нужна тебе для выполнения твоих планов, и ты знаешь это!

Мгновение они смотрели друг на друга, потом он кивнул и выпустил ее руку. На запястье остался белый след — как от кандалов.

— Ты права, я ничего не могу сделать с тобой, — хрипло произнес он.

Ее глаза торжествующе расширились.

— Но кроме тебя есть этот Финн. А еще есть Джаред.

Не отрывая от него глаз, Клаудия попятилась, вся дрожа. На спине у нее выступил холодный пот, язык словно присох к небу. Повернувшись, она бросилась к выходу, но голос отца настиг ее на пороге, и она услышала то, чего боялась:

— Из Узилища нет дороги назад, Клаудия. Верни мне Ключ.

Она захлопнула дверь. Слуга, проходивший мимо, так и вылупился на нее. Взглянув в зеркало напротив, Клаудия увидела, что было отчего: отражение показывало всклокоченную фурию с красным, перекошенным от гнева и страдания лицом. С трудом подавив ярость, рвавшуюся наружу, она метнулась в свою комнату, закрылась изнутри и бросилась на кровать.

Ударив кулаком подушку, она зарылась в нее лицом и свернулась в комочек, охватив себя руками. Вдруг что-то шелестнуло. Клаудия приподняла голову и увидела пришпиленную к подушке записку от Джареда: «Я обнаружил нечто необычайное. Нужно увидеться». Едва она дочитала до конца, как записка превратилась в пепел. Но у Клаудии не было сил даже улыбнуться.

Финн, крепко держась за ванты, смотрел на открывающийся далеко внизу пейзаж. Там, среди разбросанных повсюду озер с вязкой жидкостью сернисто-желтого цвета, отвратительный запах которой достигал даже сюда, паслись на склонах странного вида животные. Тень от корабля накрыла стадо, и животные, испугавшись, неуклюже бросились врассыпную. Впереди были опять все те же озера, окруженные только низкорослым кустарником, а направо, насколько хватало глаз, простиралась пустыня, терявшаяся в дымке.

Они шли выбранным наобум курсом уже несколько часов. Гильдас провел немало времени за штурвалом, уверенно держа корабль высоко в воздухе, и наконец раздраженно крикнул, чтобы кто-нибудь его сменил. Вторым заступил Финн. Странное было ощущение — управлять колеблемой воздушными течениями и ветрами громадной махиной, которая несет тебя вперед. Вверху, прямо над головой, хлопали паруса, то надуваясь, то опадая вновь. Еще дважды судно проходило через облака — во второй раз температура значительно упала, и когда они наконец вышли из серого марева, словно облеплявшего все кругом, штурвал и борта покрылись ледяными иголками, со звоном опадавшими вниз, на палубу.