Инкарцерон
Шрифт:
— Я не так привередлив, как всякие расфуфыренные сопляки, — прорычал он.
Финн шагнул вперед. Им двигало лишь одно побуждение — оттащить женщину, но Кейро железной хваткой сжал его руку. Йорманрих выхватил клинок и приставил острие к шее Маэстры, пониже подбородка, поднимая голову женщины. Нежная кожа в месте соприкосновения побелела. Все кончено, подумал Финн. Какими бы сведениями она ни обладала, ему уже никогда не получить их.
Позади хлопнула дверь, и язвительный голос произнес:
— Ее жизнь не имеет ни малейшей ценности. Отдай ее мальчишке, Вождь. Тот, кто пытается обмануть смерть, либо глуп, либо тешит себя несбыточными надеждами.
Толпа поспешно расступилась, пропуская низенького человека, одетого во все темно-зеленое — цвет Книжников. Несмотря на свои годы, он держался очень прямо, и даже члены Дружины беспрекословно уступали ему дорогу. Подойдя к Финну, он встал рядом. Йорманрих тяжело взглянул на него.
— Что тебе за дело до этого, Гильдас?
— Делай, как я говорю! — старик говорил с Вождем словно с неразумным ребенком. — Ты скоро получишь свои две жизни. Но ее, — он ткнул пальцем в сторону женщины, — среди них не будет.
Любого другого после таких слов ожидала бы смерть — его выволокли бы вон и спустили, подвесив за ноги, в шахту, на съедение крысам.
Йорманрих, чуть помедлив, опустил клинок:
— Ты обещаешь мне это?
— Обещаю.
— Мудрые не нарушают своих слов.
— Так и будет, — подтвердил старик.
Йорманрих задержал на нем взгляд и убрал оружие в ножны.
— Забирай.
Маэстра прерывисто втянула в себя воздух, однако не двинулась с места. Гильдас с раздражением дернул ее к себе.
— Уведите ее, — понизив голос до шепота, бросил он.
Кейро оказался быстрее замешкавшегося Финна. Проворно расталкивая толпу, он потащил женщину к выходу.
— У тебя было видение? — Старик, словно когтями, вцепился в руку Финна.
— Ничего примечательного.
— Об этом судить мне, юноша. — Гильдас бросил взгляд вслед Кейро и вновь обернулся к Финну. Его светившиеся умом маленькие черные глаза беспокойно бегали. — Расскажешь мне все до мельчайших подробностей.
Покосившись на запястье Финна с татуировкой в виде птицы, Гильдас разжал пальцы. Не медля ни секунды, тот бросился сквозь толпу к дверям в Логово.
Маэстра ожидала его появления, не обращая внимания на Кейро. Завидев Финна, она повернулась и гордо прошествовала в крошечную каморку в углу, служившую ее темницей. Финн кивком отослал стражу.
— Ну и что же это за пристанище Отребья? — прошипела она, обернувшись.
— Послушай, ты осталась жива…
— Только не благодаря тебе. — Маэстра гневно выпрямилась, со злобой глядя на него сверху вниз. — Если тебе что-то нужно от меня, ты этого не получишь. Всем вам место в аду, грязные убийцы.
Кейро прислонился к дверному косяку.
— Некоторые совершенно лишены чувства благодарности, — ухмыляясь, произнес он.
4
Когда, наконец, все было готово, Мартор собрал совет Книжников и призвал добровольцев. Им предстояло навеки оставить родных и друзей, распрощаться с зеленью травы и деревьев, светом солнца и сиянием звезд.
«Мы — Мудрые, — сказал он. — Успех дела зависит от нас. Наш долг — направить лучшие умы для руководства узниками».
Когда в назначенный час он приблизился к помещению Врат, многие слышали произнесенные им шепотом слова — он страшился не найти внутри ни души. Но за дверью его ждали семьдесят Книжников обоего пола. Сопровождаемые великими почестями, они вошли в Узилище.
Ни один человек не
Вечером Смотритель устроил в честь высокого гостя торжественный обед. На длинном столе сверкал великолепный серебряный сервиз, кубки и тарелки которого украшала гравировка в виде соединенных фигур лебедей. Клаудия в красном шелковом платье со шнурованным лифом занимала место напротив лорда Эвиана. Отец, сидевший во главе стола, мало ел и негромко ронял слова. От его невозмутимого взгляда гостям становилось не по себе.
Никто из соседей и арендаторов не посмел ослушаться приказания явиться — да-да, именно приказания, мрачно подумала Клаудия: когда приглашает Смотритель, об отказе не может быть и речи. Даже мистрис Сильвия, которой было, кажется, лет под двести, явилась и теперь жеманничала с помиравшим от скуки молодым лордом, сидевшим рядом. Когда Клаудия взглянула на него, он как раз изо всех сил сдерживался, чтобы не зевнуть. Заметив ответный взгляд, она одарила его приятной улыбкой, а потом взяла и подмигнула, так что тот от удивления вытаращил глаза. Конечно, заигрывать с ним не следовало — он всего лишь входил в свиту Смотрителя: никак не ровня его дочери. Просто она и сама изнывала от скуки.
После бесчисленных перемен блюд — рыба, павлины, жареная кабанятина, засахаренные фрукты — начались танцы. Музыканты играли при свечах, расположившись на балкончике над чадной залой. Ныряя под приподнятые руки дам и кавалеров, выстроившихся двумя цепочками, Клаудия вдруг засомневалась — а правильно ли подобраны инструменты? Разве скрипичные альты появились не позднее? Зря она во всем положилась на Ральфа. Старый слуга прекрасно справлялся со своими обязанностями, но его внимание к деталям не всегда отличалось скрупулезностью. Конечно, когда она оставалась дома одна, это не имело значения, но Смотритель весьма щепетилен в таких мелочах.
Уже далеко за полночь она наконец проводила последних гостей до кареты, поданной к ступеням крыльца. Сопровождавшие ее мальчики-факельщики сонно клевали носами, огонь вот-вот грозил погаснуть на ветру, но Клаудия все не уходила в дом.
— Ступайте, — произнесла она, не оборачиваясь.
Теперь ни мерцающий свет, ни потрескивание пламени не нарушали спокойствия ночи. Едва за мальчиками закрылась дверь, Клаудия сбежала по ступенькам, миновала арку ворот и по мостику перебралась через ров. Упиваясь густым безмолвием, царившим в теплом воздухе, она задрала голову к небу, в котором бесшумно носились летучие мыши. Сорвав с шеи душивший воротник и ожерелья, девушка избавилась от накрахмаленных нижних юбок и спрятала их в маленькой будочке у крепостного вала, давно не используемой по назначению. Вот так гораздо лучше, а до утра они отсюда никуда не денутся.
Отец покинул гостей рано, удалившись с лордом Эвианом в библиотеку. Вероятно, они до сих пор там: обсуждают денежные вопросы, обговаривают детали — в общем, решают за нее ее будущее. Когда же гость удалится к себе и все в особняке стихнет, Смотритель пройдет в конец коридора, отодвинет черную бархатную портьеру и отопрет дверь в свой кабинет, нажав секретную комбинацию цифр — ту самую, которую Клаудия безуспешно пытается подобрать уже много месяцев. Отец проводил в кабинете часы, а иногда и дни напролет, и, насколько ей известно, кроме него никто и никогда не входил внутрь — ни слуги, ни техники, ни даже Медликот, секретарь. То же относилось и к ней самой. Но последнее еще не поздно исправить.