Инклюзиция
Шрифт:
– Понимаю, – ответил он, вздрогнув, но его голос зазвучал твёрже. – Если мы ничего не сделаем, всё это продолжится. Они найдут нас, найдут всех остальных. Мы можем бежать, скрываться, но это только отсрочка конца. Нужно что-то изменить.
Мила явно не желала этого. Слова Данилы заставили её только крепче сжать пальцы.
– Изменить? Ты хочешь изменить что-то, бросаясь прямо в пасть этим тварям? Ты хоть понимаешь, что это самоубийство?
Данила посмотрел на неё прямо, и его взгляд был полон героической решимости.
– А сидеть здесь и ждать, пока они придут
Татьяна Павловна тихо вздохнула и сцепила пальцы на коленях.
– Я видела, как эти твари координируются. Это совсем не хаос, а организованное управление. То, что показывали на телевидении, не выглядело выдумкой. Они действительно зависят от этого узла, – её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. – Но, Данила, тебе нужно понимать, что это не просто опасно. Это почти невозможно.
Мила стремительно вскочила, и её руки тут же сжались в кулаки.
– Тогда зачем? Зачем идти на верную смерть? Ты готов умереть ради этого? – её голос сорвался на крик, но в нём было больше отчаяния, чем злости.
Он посмотрел на неё с неожиданной мягкостью.
– Если это даст шанс другим выжить, то да. Я готов.
Девушка долго молчала, её взгляд метался между Данилой и Татьяной Павловной. Она медленно опустилась обратно на стул и прикрыла лицо руками.
– Хорошо, – сказала она наконец, но сейчас голос звучал слишком тихо. – Если уж вы решили, то и я пойду. Но мы должны быть готовы. Нам нужны припасы, вода, оружие. Мы должны продумать каждый шаг.
Татьяна Павловна посмотрела на Милу, затем перевела взгляд на Данилу. В её глазах больше не было сомнений.
– У вас ведь есть запасы, – сказала она. – Мы подготовимся. И если мы идём, то лучше всего начать через метро. Это самый безопасный маршрут.
Данила кивнул, чувствуя, как его собственная решимость укрепляется. Он поднялся со стула.
– Мы дойдём, – сказал он, не оставляя места для сомнений. – И мы это сделаем.
Когда вечер опустился на город, комната погрузилась в полумрак. Татьяна Павловна сидела у окна, задумчиво глядя в темноту. Её лицо выглядело спокойным, но в её позе всё равно читалась тревога. Данила подошёл к ней, стараясь не потревожить Милу, которая лежала на диване, отвернувшись к стене.
– Вам страшно? – тихо спросил он, присаживаясь рядом.
– Очень, – честно ответила она, не отрывая взгляда от окна. – Но я рада, что нашла вас.
Он кивнул и улыбнулся уголком губ.
– Мы не бросим вас, – сказал он. – Обещаю.
Татьяна Павловна повернулась к нему и слегка улыбнулась.
– Спасибо, Данила. Я верю вам.
Вскоре ночь опустилась на город, пряча его раны под тяжёлым покровом тьмы. Но в комнате, где трое людей строили планы, зарождалась надежда, хоть и хрупкая, как первый луч света.
Мила проснулась, сев на диван, и обхватила колени руками. Её взгляд метался по комнате, но нигде не задерживался. Она искала ответ, который не могла найти. Её лицо оставалось напряжённым, а уголки губ дрогнули, когда Татьяна Павловна
– Вы слишком уверены, – наконец выдохнула Мила. Её голос звучал глухо, как будто она говорила самой себе. – Слишком… и так спокойно всё это объясняете.
– Это не спокойствие, – мягко возразила Татьяна Павловна, опустив глаза. – Это попытка держаться.
Девушка фыркнула, и её губы скривились в усмешке, но в ней уже не было привычной колкости.
– Попытка держаться, – повторила она, покачивая головой. – А если всё это – просто слова? Что тогда?
Татьяна Павловна не ответила сразу. Она уверенно встретила и выдержала взгляд Милы. Но в её глазах больше не было усталости, только глубокая серьёзность.
– Тогда мы найдём другой путь. Или умрём, пытаясь это сделать.
Эти слова повисли в воздухе. Данила, до этого молчавший, посмотрел на Милу, пытаясь уговорить её одним только взглядом. Её губы дрогнули, но она ничего не сказала. Только опустила глаза и с силой сжала кулаки.
– Вы оба правы, – тихо сказала она после долгой паузы. – Нам нужны её знания. Без них мы даже не выйдем из этого района.
Она отвернулась, словно стыдилась собственного признания. Её плечи слегка опустились, а голос звучал ровно, почти без эмоций:
– Но, если всё пойдёт не так, я не позволю вам затащить нас в ловушку.
Татьяна Павловна кивнула. Она поняла, что Мила всё ещё не доверяет ей, но это уже не имело значения. Главное – они двинулись с места, хотя бы в мыслях.
Новая ночь накрыла дом тяжёлым покрывалом. В подвале уже никто не спал. Мила устроилась на диване, спиной к комнате, притворяясь, что спит. Татьяна Павловна легла на матрас у стены, завернувшись в старое одеяло. Её дыхание вскоре стало ровным, но Данила знал: она, как и он, будет дремать чутко, вслушиваясь в звуки снаружи.
Сам он сел караулить у окна, прислонившись к раме. Густая темнота снаружи казалась зловещей, как будто сама ночь была пропитана чем-то чужим, какими были черви. Ветер гулял по пустым улицам, шурша оставленным мусором. Данила закрыл глаза, но тревога не отпускала его.
Он уже почти погрузился в лёгкий сон, когда его вдруг вырвал странный звук. Это не был ветер или обычный городской шум. Звук был гулким, протяжным: что-то большое двигалось вдалеке. Он напряг слух, прислушиваясь к необычному звучанию. Гул повторился, на этот раз громче, ближе.
Когда Данила наконец вскочил, его сердце бешено колотилось. Он подошёл к окну, осторожно отодвинул занавеску. Туман за окном стал гуще, скрывая дома напротив. Но в этой дымке он заметил движение. Сначала слабое колебание, словно тени сами собой шевелились, но затем он разглядел: нечто большое, массивное двигалось за горизонтом, бросая длинные, неестественные тени на стены домов.
Гул повторился в третий раз. Он был похож на раскат грома, но в нём чувствовалось что-то механическое. Данила замер. Его мысли лихорадочно метались. Это не было похоже на прежних червей. Это явно было что-то большее. Возможно, они начали двигаться организованно, концентрируя силы.