Инклюзиция
Шрифт:
Под ногами хрустело стекло. Асфальт был усыпан мелкими осколками, детскими игрушками и порванными куртками. В одном из дворов виднелась коляска, перевёрнутая и оставленная в спешке. Олег инстинктивно замедлил шаг и начал оглядываться. Его глаза искали источник возможной угрозы, будто сам воздух мог стать врагом. Данила жестом приказал двигаться дальше. Его лицо оставалось бесстрастным.
Они свернули на Белореченскую. Место, известное своими дореволюционными особняками, выглядело, как часть чужого, потустороннего мира. Раньше фасады здесь
На углу одного из зданий остановились. Там, где раньше находилась аптечная витрина, зияла огромная дыра, словно здание разорвало изнутри. Ржавые железные балки торчали, как обломки кости, а осколки стекла, покрытые пылью, блестели в туманной мгле, создавая ощущение, будто кто-то рассыпал горсть мелких зеркал.
– Слышите? – прошептал Олег, вслушиваясь в звуки мертвого города. Ему казалось, что откуда-то изнутри донёсся глухой скрип. Он потянулся к ножу, но Данила мягко положил руку ему на плечо.
– Это просто ветер, – сказал он, но сам выглядел настороженным. Даже ветер в этих местах звучал странно, как будто воздух, пропитанный тягучей влажностью, двигался с усилием.
Они свернули в переулок, ведущий к Новороссийской улице. Раньше эта дорога соединяла жилые массивы. Теперь она превратилась в неузнаваемую груду мусора. Перевёрнутые автобусы, искорёженные автомобили, обросшие тёмными пятнами липкой слизи, стояли посреди дороги, блокируя проезд. От резкого запаха кислого тлена кружилась голова.
Олег вдруг замер. Его взгляд остановился на следах, пересекавших дорогу. Полосы тянулись вдоль асфальта, будто нечто огромное и тяжёлое проползло здесь недавно. Данила, увидев это, нахмурился.
– Не трогай, – коротко бросил он, заметив, как Олег инстинктивно наклоняется ближе.
Следы выглядели зловеще. Они продавили асфальт, а по краям борозд осталась густая, блестящая слизь. В слабом свете фонаря она будто светилась, шевелилась, отзываясь на любое движение воздуха.
– Это они, – хрипло выдохнул Олег.
Мила прищурилась и хотела было рассмотреть находку ближе, но Татьяна Павловна шагнула вперёд и остановила её.
– Не подходи, – строго сказала она. – Это может быть опасно.
Мила подняла взгляд, встретившись с глазами Татьяны Павловны. Казалось, она хотела возразить, но вместо этого лишь коротко кивнула и отступила.
– Эти совсем свежие, – сказала она спустя время, глядя на Данилу. – Они были здесь недавно.
– Значит, могут быть где-то поблизости, – заметила Татьяна Павловна. В её голосе не звучало паники, но тревога ясно читалась в глазах.
Туман сгущался. Теперь он казался не просто естественным явлением, а частью этих улиц, словно сам район отгородился от внешнего мира невидимой
Метро было близко. Они миновали двор на Совхозной. Этот участок напоминал импровизированный лагерь, где кто-то пытался выстоять против нашествия. Баррикады из дверей, старых шин и железных листов выглядели хрупкими. В центре двора валялись остатки костра: чёрный круг обгоревших камней. Запах гари смешивался с сыростью, словно воздух всё ещё хранил воспоминание о жаре.
Рядом лежали вещи: ботинок, порванный рюкзак, пустая банка консервов. Всё вокруг выглядело застывшим, как фотография. Место, где оборвалась чья-то жизнь, но следы борьбы так и не нашли своих свидетелей.
– Здесь всё мертвое, – тихо сказала Мила, оглядывая двор.
– Пока что, – ответил Данила, поднимая фонарь. – Но это может измениться в любую секунду.
Данила первым вошёл в лагерь, велев остальным держаться позади. Его движения сделались аккуратными, почти кошачьими. Он медленно подошёл к костру и слегка пнул ногой кусок дерева, давно обугленный до чёрного блеска. Взгляд скользил по деталям, ловя каждую мелочь.
– Они ушли в спешке, – наконец сказал он, наклоняясь над одной из банок. – Но почему всё цело?
– Может, успели уйти, – тихо предположила Татьяна Павловна, подходя ближе. Она присела у костра, провела пальцем по углю и нахмурилась. – Уголь холодный. Никто не был здесь несколько дней.
Олег, стоявший в стороне, заметил на одном из баррикадных столов рваную клеёнку, прикрывающую небольшую коробку. Он поднял её и обнаружил под ней старый дневник. Кожаная обложка потемнела от сырости, страницы слиплись, но на первой из них всё ещё можно было разобрать имя: «Николай Л.».
– Что это? – шёпотом спросила Мила, подходя ближе.
– Дневник, – отозвался Олег. Его голос был тихим, как если бы громкие звуки могли разбудить что-то невидимое. – Кажется, его потеряли
Он открыл тетрадь, перелистывая страницы с осторожностью, чтобы не повредить влажную бумагу. Чернила кое-где расплылись, но часть записей всё ещё читалась.
3 сентября:
«Мы удерживаем лагерь. Эти существа не подходят близко, если костёр горит. Свет – это единственное, что их держит. Но дрова заканчиваются…»
Олег замолчал, и его пальцы дрожали, пока он листал дальше. Следующая запись выглядела торопливой, строки шли неровно, как будто писавший был в панике.
4 сентября:
«Сегодня пропал Артём. Он пошёл за водой и не вернулся. Мы слышали его крики… Чёрт, я не могу это забыть. Это был не человеческий крик. Что-то жуткое, будто железо скрипит по стеклу…»
Олег тяжело сглотнул. Его руки уже не просто дрожали, а заметно тряслись. Он перевернул страницу, и здесь чернила слились с пятнами, похожими на засохшую кровь.