Инкубья дочь
Шрифт:
Магдалена не обратила внимания на угрозы, продолжив издавать душераздирающие звуки.
– Сказал же «фу»! Заткнись! – Чет хотел хлопнуть собаку по морде, но рука прошла насквозь. Воздух всколыхнулся, изображение на миг смешалось в дымный клубок, но вскоре собралось вновь. Вой при этом не прекратился. – Чтоб тебя!
Чет попробовал еще. И еще. Все было бесполезно. Когда Чет уже подумывал усомниться в силе Великого Света, под потолком проявилось усмехающееся лицо госпожи Пинки-Роуз.
– Не выйдет, Ныряльщик.
– Ну, спасибо. Гостеприимство тут у вас своеобразное, – проворчал Чет, пряча голову под подушку. Не помогло. Звук резал уши, поселившись внутри головы. Оставалось только завидовать глухой Вафле и держаться.
Глава 2. Праздник
Праздник. О, какой же веселый это будет Праздник!
Дождавшись, пока мать уйдет на двор, Змейка потерла в ладони и хитро улыбнулась сама себе.
В небольшой темной комнате все было так же, как в десятке других домов Ланьей Тиши. Крашеные доски стен, ажурные этажерочки, доисторические, доставшиеся от пращуров шкафы, кровати с горками подушек под белым кружевом и большое зеркало в тяжелой раме – непременный местный атрибут.
Встав перед ним в рост, Змейка скинула на пол платье, стянула застиранное дешевое бюстье, широкие панталончики с перетяжками над коленкой и застыла, голая, любуясь собой. Хороша же, чего спорить? Хотя, никто не спорил, все так и думали, и это часто доставляло девушке проблемы.
Змейка провела теплыми ладошками по тугому, «щенячьему» животику, по гладким бледным бедрам. Под пальцами вспыхнули искры и начали проступать цепочки «целомудренного» пояса. По три с каждой стороны – серебрятся, блестят, будто дразнятся! А посередине – железное, со стилизованной скважинкой для ключика. Унизительно. Будто она самая блудливая распутница Ланьей Тиши? Будто сама в постели к мужикам лезет? Да, она горячая, любит покрасоваться и потанцевать, но за каждым встречным поперечным отродясь не бегала.
А все матушка! С детства боялась за дочкину судьбу, страховалась, как могла, и свободолюбивый Змейкин характер принимала всегда за бесстыдство наследственное. Вот падре Германа и попросила помочь, а он рад стараться – вредный старик! Будь его воля – вообще бы парней с девчонками по разным краям деревни рассадил. По клеткам. А между клетками стену поставил! И теперь приходится щеголять в этом глупом поясе, хорошо, хоть не видно под платьем. А еще хорошо, что он светлой силой заклятый и проявляется только при чужом прикосновении или собственном, не целомудренном.
Раньше поясок раздражал. Шутка ли! Второй подобный во всей Ланьей Тиши имелся только у мельниковой Луски, девы неразборчивой, глуповатой и помолвленной с «ценным» городским женихом, что уже второй год обещался забрать красавицу в свои «райские кущи». Хороша
Сегодня Змейка не сердилась. Именно сегодня наличие пояса целомудрия было как нельзя кстати. Соблазняй кого хочешь и как хочешь и ничего тебе от этого не будет. И пусть этот кто-то хоть слюнями обкапается, хоть от досады лопнет!
Девушка прислушалась – на дворе мать что-то растолковывала упрямой злой козе, кажется, уговаривала ту подоиться.
Время есть! Змейка бесшумно откинула крышку большого сундука, раскопала до самого дна тряпье и вытянула наружу сверток. Оглядевшись по сторонам, будто воровка, развернула добычу и, вернувшись к зеркалу, с восторгом приложила к себе. Сорочка, тоненькая, прозрачная, нежная. Такая красивая – глаз не оторвать! Кружева аккуратные и немного жуткие – увитые тернами черепа. Непростой рисунок, и сорочка непростая. Подарок отца. Для мамы…
Змейка посомневалась еще пару секунд и решилась. Натянула на себя неземную красоту. Мать ведь все равно не узнает. Она волшебную вещицу давно на дно сундука запрятала, с глаз долой – из сердца вон. Не вспомнит. Точно не вспомнит.
Затаив дыхание, Змейка накинула дивный наряд, сразу ощутив себя жутко взрослой и соблазнительной, а еще коварной. И неуловимой. Почти всесильной.
Мать, кажется, договорилась с козой. Дочь подхватила с полу панталончики и платье, принялась спешно натягивать на себя. Чуть распустив шнуровку на вороте, прикрыла все сверху летним жилетом, цветастым и легким. Готова! Хороша, как никогда! Можно и к исполнению коварной задумки приступать.
***
Главный праздник лета – Летник – в Ланьей Тиши справляли в середине Июня, когда солнце стояло в зените, щедро раздаривало свет и тепло. Купались в этом свете серые дома и будто становились новее и ярче. В садах наливались первые ягоды, алые и сочные. И девушки наливались, а вернее раздевались – сбрасывали до осени меховые накидки и длиннорукавые теплые платья.
В больших городах Летника не праздновали, что уж говорить о столице, там подобные гулянья считались моветоном. Да и Святая Церковь народные традиции не особо жаловала – кто знает, что все эти древние действа значат и не навлекут ли беды?
Чету было плевать на предрассудки – праздники он любил. В особенности те, где столы ломились от выпивки и еды, а полы от танцев. Конечно, удариться в загул Святому Ныряльщику не позволяла должность, но это в городе, а тут, в глуши можно рискнуть и слиться с толпой, авось не заметят. И Чет рискнул, стараясь делать это как можно аккуратнее.
В этом году столы стояли не на площади, а возле дома старосты, там, где дорога расходилась вширь. На кустах сирени, что выбивались из палисада, висели на шнурках круглые глиняные фонарики со свечками внутри.