Инкубья дочь
Шрифт:
– Ты опять в таверне танцевала? – падре перевел внимание на Змейку.
– Нет, – соврала та, наивно надеясь не попасться на лжи. Не вышло.
– Все знаю – танцевала! Завтра будешь с ней, – кивок в Белкину сторону, – зубрить Писание, а не усвоишь – получишь розги. Ишь, удумала, распутница, перед всем честным народом ради потехи выплясывать.
Змейка насупилась и отвернулась. Скажите пожалуйста, где это падре нашел в таверне честной народ? Вздохнула. Ругайся падре, грозись, а ничего уже не попишешь – танец сильнее. Он так манил и поглощал грациозную, гибкую Змейку, что та не
Танец – огонь, танец – страсть, танец-ночь! Юбки кружатся, взлетают, а потом падают, подметают грязный пол таверны. И Змейка падает под конец танца, усталая, ошалевшая, словно после бешеной любви, которой пока не знает. Разве откажешься от такого?
Слово за слово – дошли до места. Как выяснилось, расщедрился падре зря, и вечер потратился впустую. Новый Ныряльщик не явился. Зеваки ждали сколько могли, не дождавшись, начали строить всякие смелые доводы. Сошлись на том, что светлый воин струсил, и разочарованно разошлись.
***
Что ожидает нас, друг, на пороге ада,
Вечная жизнь или вечный покой?
Дэймоса тысячи слуг на пороге ада,
Но и надежда за этой чертой…
(С) Эпидемия «Эльфийская рукопись»
А Чет тем временем был в паре дней пути от Ланьей Тиши, ведь шел-то он пешком и не так чтобы очень спешил. Сам он, безусловно, мог поспешить – Вафля плелась еле-еле. Сперва Чет пытался угрожать ей и ругаться, но каков смысл говорить тому, кто тебя не слышит? Пару раз он закидывал передние лапы тигрицы себе на плечи и так тащил ее на спине – двигаться получалось немного быстрее.
Всю дорогу он думал о полученном задании. Неспроста ведь отправили в глухомань, где сгинули пятеро крутых парней из элиты. Хотя, великим умом те ребята никогда не отличались. Привыкли работать для показухи: прыгнул – поразил Сердце Тьмы – вынырнул – получил всеобщие овации. Все. А тут – на тебе! – непростой колодец попался. С овациями как-то не получилось…
До Ланьей Тиши Зетта таки добрался. Деревенька рассыпалась под большим холмом маленькими серенькими домишками. Улицы-лучи расходились в стороны от главной площади с часовней и большим колодцем – тем самым, в который Чету предстояло нырнуть. Вокруг деревеньки кольцом стояли остатки старой стены из частокола – неспокойное, должно быть, раньше было место. У колодца собрались жители. С холма их мельтешение выглядело муравьиной возней.
И снова Чет смотрел на тигра. Тигр на Чета.
– Тебе придется это сделать, – сурово заверил животное Ныряльщик, взяв послушную Вафлю согласно инструкции за необходимые части морды. – Я говорю, при-дет-ся!
Вафля, кажется, нового хозяина поняла и, понурив голову, согласилась – уперлась всеми четырьмя лапами в землю, чтоб тверже стоялось. Чет осторожно взобрался ей на спину. Тигры Ордена, претерпевшие не одну сотню лет особых селекций, обладали кротостью мулов и являлись существами исключительной покладистости.
– Прости, но
Вафля выдюжила, но эффект все равно получился не тот. Ожиданий толпы Чет, само собой, не оправдал. Когда на площадь вышел колченогий тигр с подозрительным всадником, ликовать никто не начал.
А чему радоваться, если тигр подозрительный? Подозрительно старый, того и гляди развалится! Наездник еще подозрительнее – темноволосый, весь какой-то серый (под стать местности), и у глаз прищур недобрый такой… тоже подозрительный, в общем.
На всякий случай все отошли подальше, пропуская. Чету тоже в Ланьей Тише уже не нравилось, поэтому косые взгляды оказались взаимными.
Как назло Вафля сдалась и легла в сотне метров от злосчастно колодца. По толпе прокатился ропот – «чегой то там такое» и «что бы это значило»?
Не теряя лица, Чет хотел сделать вид, будто так и задумано, но не успел. Вафля завалилась на бок и принялась массировать лапами воздух. Раздались смешки, но Ныряльщик не обратил на них внимания – вылез из-под придавившей его тигрицы и направился к колодцу пешком, попутно в лицо запоминая тех, кто выражал свое неуважение особо громко.
Колодец торчал над землей, как ненасытный каменный рот. Почва вокруг него была истоптана в пыль, местами растрескалась. И ни одной травинки рядом на несколько метров.
В любом поселении, будь то столица или крошечный хуторок, главный колодец – это место особое, древнее, священное. Главный колодец дан не для простой воды, а для благодатной. Говорят, что сам Пресветлый милостиво подарил его человеческому роду. Именно поэтому никакое Сердце Тьмы не должно осквернять его, порождать Черную Воду, что насыщает собой зло, губит тела и души людей.
Ныряльщик задумчиво оглядел старые камни, прикрыл на мгновение глаза.
Работа. Погружение. Непростое это дело! Ныряльщиков обучают по несколько лет. Сперва, как задерживать дыхание с помощью светлой силы – сражение с могучим противником может длиться и минуту, и несколько часов; после – как вести бой с Сердцем, уворачиваться от его атак, куда бить мечом, чтобы уничтожить наверняка…
Чет выкинул из головы раздражающую толпу и сосредоточился на деле. Вынув из пачки сигарету – городская роскошь, в деревне-то все курили больше трубки деревянные, – он щелкнул зажигалкой (еще одна роскошь) и задумался. Пятеро ныряльщиков сгинули. Все из элиты, умелые, опытные.
Он легко запрыгнул на каменный край и, выпуская к небу сизые дымные кольца, прошелся туда-сюда. Тьма внизу бесшумно двигалась, переливалась толстыми матовыми прядями, похожими на волосы.
Чет присел, вгляделся в нее – ничего, вроде, особенного. Совсем ничего.
То, что Святые Ныряльщики и раньше гибли на заданиях – бывало, но в тех, предыдущих случаях они шли на риск, ощущали неладное, предвкушали, предвидели его. А тут все тихо, все стандартно, и Черная Вода слабая, почти не фонит. Сердце, скрытое внизу, не набрало еще нужной силы, не распустилось щупальцами и пастями, способными защитить его и дать Ныряльщику отпор.