"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12

Конофальский Борис

Едва он ушёл, как Волков оглядел стол, словно ища чего-то и не находя. Потом сказал:

— У нас никогда не бывает риса.

— Риса? — С удивлением спросила Бригитт.

— Да, никогда не бывает риса. Я, когда воевал на юге, часто ел рис.

— Ну, да, рис вкусен, — согласилась рыжая красавица.

— И никогда у нас не бывает кофе, вы пили когда-нибудь кофе, госпожа Ланге?

— В доме графа подавали кофе как-то раз, но он никому не понравился, — ответила Бригитт.

Госпожа Эшбахт же смотрела на него с интересом, ей

этот разговор был любопытен.

— А я люблю кофе, — заговорил Волков, явно вспоминая что-то приятное, — при осаде Фрего мы на полгода стали в одном городке на зимних квартирах, там был маленький порт, а в этом порту таверну держал один мавр, там сарацинские купцы всё время варили кофе, у них я к нему привык. К нему и к рису, тушёному с сарацинскими специями.

— Рис ещё есть можно, коли совсем голодна, — скривилась Элеонора Августа. — А кофе… так это пойло, что пить невозможно. Горькое и терпкое, словно отвар коры дуба, что в детстве лекарь от хвори в животе мне давал. Только маврам да грубым солдатам оно может прийтись по вкусу.

— Одна госпожа подавала его с сахаром и сливками, это было вкусно. — Продолжал Волков, не замечая слов жены. Он уставился на Бригитт. — Госпожа Ланге, прощу вас взять на себя управление домом, так как госпожа Эшбахт сильно занята своим вечным рукоделием.

Бригитт с удивлением перевела взгляд с него на Элеонору Августу, не решаясь дать согласия. Элеонора скривила губы, она была зла и не скрывала этого.

— Госпожа Ланге, — продолжал кавалер, — Мария старается, но она не может управлять домом, она из мужиков, ей управлять благородным домом не под силу, а вам под силу. Отчего же вы не соглашаетесь?

Бригитт встала, сделал книксен с поклоном и ответила, всё ещё поглядывая на Элеонору Августу:

— Как пожелаете, господин Эшбахт. Отказаться я не смею. Для меня служить вашему дому — честь. А не соглашалась я оттого, что боялась, что не справлюсь.

— Кто ж справится, если не вы? — Произнёс с улыбкой Волков, он полез в кошель и достал оттуда золотой, положил его на край стола, — приступайте немедля. Я хочу, что бы в доме у меня были специи, рис, кофе и сахар. Хочу пить кофе по утрам, узнайте у купца, как его варят.

— Да, господин Эшбахт, — Бригитт снова сделала книксен и взяла со стола монету, — отправлюсь в город сейчас же.

— Только экономьте мои деньги, госпожа Ланге.

— Буду беречь их, — обещала Бригитт.

— Кстати, езжайте не на телеге, на карете езжайте. — Сказал кавалер, когда Бригитт уже поворачивалась, чтобы идти. — Возьмите с собой Увальня.

— На карете? — Возмутилась Элеонора Августа. Она не была довольна всей этой затеей, а уж то, что госпожа Ланге ещё и её карету возьмёт, так это вовсе был вздор! Наглость! Она стала говорить с жаром и с гонором. — Это моя карета! Я не дозволяю ей ездить на моей карете, с моими лошадями и с моим кучером. На телеге поедет!

— Нет, — спокойно и холодно отвечал ей её супруг, — она дом мой представлять будет и имя моё. И поедет она на карете, а вы не будьте так жадны, не то в следующий раз сами на телеге поедете, госпожа сердца моего.

Элеонора вскочила,

что-то хотела сказать, но Волков жестом прерывал её:

— Будет вам, прекратите оспаривать мои слова, я хозяин Эшбахта, а вы жена моя. И всегда тут будет по-моему. Вы упрямством своим и дерзостью только позорите себя.

Элеонора Августа ответила невежливым, почти невидимым кивком ему, повернулась и пошла из обеденной залы, она была зла. А вот госпожа Ланге была оживлена и едва могла скрывать радость. Она пошла на конюшню, чтобы отдать распоряжение запрягать карету и седлать коня вместе с Увальнем, хоть тот и один мог управиться.

Волков остался сидеть за столом. Мария с помощницей стали убирать со стола, а к господину пришёл Ёган говорить о делах и о том овсе, что у них остался, что до следующего урожая его может и не хватить с такими расходами.

А когда госпожа Ланге спускалась сверху, уже облачившись в дорожный плащ, она украдкой показала кавалеру бумагу. Всего на мгновение мелькнула в её руке бумага и исчезла под плащом, но кавалер знал, что это.

Конечно, он не мог разглядеть ни почерка, ни слов, что были на конверте, но он и так знал, кем и для кого написано это письмо.

Да, это было письмо его жены, которое она написала своему любовнику. И ничего другого тут и быть не могло. Он едва заметно кивнул Бригитт, и та пошла на двор, пряча бумагу в одежды. Увалень шёл за ней.

Глава 30

Торговое дело, дело купеческое, быстро затягивает тех, кому оно пришлось по душе. Деньги есть деньги, мало кому удаётся избегнуть их чар. Ещё недавно, месяц назад, хрупкий, худой мальчишка-недокормыш стоял перед ним и едва не рыдал, когда кавалер сказал, что военное дело ему не надобно, что дело мальчику он хочет дать торговое. А теперь… Нет, мальчик почти не потолстел, хотя заметно подрос, колет короток в рукавах был. Но теперь это был другой юноша. Всё было в нём иное, и говорил не так, как прежде, уверенно говорил:

— Дядя, я опять к вам телег просить, телеги с лошадьми сейчас не заняты, хлеба с полей дано свезли, они без дела стоят, дозвольте взять пять телег, те, что покрепче, те, что из вашего военного обоза, меренов тоже.

Ловкий, по лицу видно, пройдоха Михель Цеберинг в разговор дяди и племянника не лез, стоял сзади, берет в руках держал.

Волков молчит, решение принимать не торопился, конечно, он даст телеги, но он хочет знать, что затевают эти двое. А Бруно Дейснер, его племянник, продолжал говорить:

— Дело вышло удачное, господин де Йонг сразу у нас весь брус и всю доску купил, что мы привезли. Прямо здесь, нам даже не пришлось везти товар в Мален.

— А кто такой этот господин де Йонг? — Поинтересовался Волков, ему было интересно, кто это у него в его земле стал торговать по крупному строительными материалами.

— Да как же, дядя, это же ваш архитектор, что сейчас церковь у вас строит, — удивлялся племянник.

— Ах, вот кто это. — Кавалер, признаться, никак его имя запомнить не мог, хотя отвечал на поклоны архитектора.